Люсьена не покидало чувство тревоги. Не склонный к панике понапрасну, он подошел ближе к Жану и прошептал:

— Жан, что-то не так. – Тот отвлекся от своего созерцания двери. – Их слишком много.

В их сторону шел один из стражников и нес чащу с фруктами для женщин, ту самую из гостевой комнаты.

— Заметил. Пятеро стражников в приемной. И восемь в конце коридора. Для запугивания. Они не будут нападать на дочь графа и военного советника.

Как же он ошибался. Гордость Жана и его уверенность в себе атрофировали в нем доводы рассудка и чувство осторожности. В то время как Люсьен, привыкший ждать нападок и опасностей от окружающего мира, ввиду своего низкого происхождения вовремя осознал опасность. Но и усталость дала о себе знать, не было сил для активных действий. Когда сзади него послышались звуки быстрых шагов, он успел обернуться, обнаженный клинок вместо того, чтобы ударить в живот, прошелся по его боку. Но Жану не повезло больше, застигнуты врасплох, его расслабленные за долгие годы спокойной штатской службы рефлексы дали сбой. Он небыстро выхватил свой меч, мужчина, несший чащу, ударил ею по его рукам. Клинок Жана упал на пол, а его самого пронзил меч неприятеля, а потом еще семь подбежавших стражников закончили с ним. Люсьен же успел оттолкнуть от себя напавшего на себя, но другой человек, капитан Жерар пронзил лезвием его ногу, а другой рукой перехватил за горло. Перед его глазами стал меркнуть свет. Корбин еще пытался отбиваться, но у скудно питавшегося и не привычного к боям тела не было достаточно сил, чтобы разомкнуть хватку. Еще кто-то схватил его руки и вывернул ему суставы в плечах. Последнее, что он видел перед тем, как упасть в темноту небытия было пронзенное и окровавленное тело Жана, что уже обыскивали гвардейцы принца Генриха.