«Параграф 3: Безмятежность. Комнату заливал теплый солнечный свет, который отражался с поверхности лакированного стола, рисуя блики во взгляде.Я чувствовал себя намного лучше, чем вчера, голова уже не так сильно болит, но ломота в костях еще присутствует. Я вышел на кухню, в доме была звенящая тишина. Я окликнул: Лили!Но ее не было видно. Я заглянул в свою комнату, там же, лишь идеально заправленная кровать. Неужто ушла? Внутри все сразу поникло, странно, но я все равно хотел, чтобы она осталась. Когда я хромой походкой вышел в прихожую, то увидел, что моя куртка пропала, а в ванной висела ее постиранное пальто. Звук открывающейся входной двери послышался за моей спиной, я обернулся: Лилия грациозно перешагнула порог и зашла домой. Она была в моей куртке, по обе стороны лица торчал воротник скрывая ее лицо. А в руке пакет из магазина. – Ты ходила в магазин? Лилия кивнула, затем подошла ко мне и пощупала лоб, проверяя нет ли температуры. Температуры не было. Она полезла в карман и вытащила оттуда пачку сигарет с верблюдом на упаковке, – именно такие я и курил – после, она передала его мне и прошла на кухню.Я закурил и прошел за ней. Она не курит, это я понял, когда Лилия посмотрела на меня с укором и открыла окно. Невольно я вспомнил Донну – она бы закурила тут вместе со мной. Почему же я сравниваю их, вместо того, чтобы забыть о ней.Лилия приготовила завтрак: яичница и кофе.Я спросил ее, как она себя чувствует, в ответ же – кивок. Это значит – нормально? Или она услышала мой вопрос и просто кивнула? В комнате плавает дым от сигарет, такой мягкий и легкий, но не вонючий, а ароматный. Свет утреннего солнца, такой теплый и нежный, она отражается от всего и притупляет взор. – Что с тобой случилось? – начал расспрашивать я ее. – Почему за тобой гонятся какие-то люди, ты что-то натворила? «Как раз-таки наоборот – я ни в чем не виновата. Можно сказать, я расплачиваюсь за грехи родителей.» – выцарапала она. Затем перевернула страницу и по новой начала писать: «Меня заставили быть слугой, за последние 6 лет, я прибиралась, готовила, исполняла все прихоти этих мерзавцев. Они обращались со мной как с животным. Пока я не сбежала.Мой отец был очень уважаемым человеком, или человеком, которого все боялись. Он был очень жесток и суров, но я всегда видела только заботливого папу. У меня было все с самого детства: роскошный особняк, одежда разных цветов, любая прихоть исполнялась беспрекословно. А в дела отца я не вникала, пока в дом не ворвались вооруженные люди. Мне тогда было шестнадцать лет.»Лилия посмотрела на меня выжидающе, ее глаза были холодными, казалось все живое уже похоронено внутри. «Я спряталась в шкафу и видела через щель, как моего отца убили с жестокостью зверя. Я хорошо запомнила его лицо, лицо убийцы, которое я вижу в своих кошмарах и по сей день. От тела моего отца целым осталась лишь голова, а начиная с шеи, дальше все было в кровавых ошметках. Затем нашли и меня. Они знали про меня, эти люди мстили моему отцу, – мой отец, как они говорили, был очень опасным преступником – главарем какой-то банды, и то была кровная месть. Но теперь уже ничего не осталось.» – А твой язык? Это они сотворили?Лилия кивнула. Ее глаза блестели от переполняющих слез, она держалась лишь несколько моментов, пока не зарыдала. Очень тихо и безнадежно, обнимая свои колени и спрятав там свое лицо. Только сейчас я услышал ее голос – плачущий голос. Такой нежный и тихий. …»