— В том, чтобы быть угодным и себе, и обществу? – усмехнувшись, Аврора, покачала головой.

            — Я называю это «не навредить» — ни себе, ни обществу. Это, знаешь ли, не так просто, — Пери взяла в руки круассан.

            — Ну, хорошо, — Аврора махнула рукой. – У меня есть претензия к человечеству, но озвучу я её только тебе.

            — А когда-то было иначе? – Пери откусила круассан с шоколадной начинкой.

            — Почему мы развиваем высокие технологии, можем вести уроки онлайн, запустить уборку, будучи вне дома, но не можем предотвратить преступления?

            — Можем, — ответила Пери. – Существует же целая система мер по предупреждению преступности, и она действует. Иначе всё было бы намного грустнее, — запив круассан чаем, она сказала: —  В мире, лишённом человеческой предвзятости, финансируется именно такой комплекс мер – предупредительный, а не расследование преступлений и дальнейшее содержание преступников в тюрьмах. Но, — Пери вытерла губы салфеткой. – Очень многое зависит от того, какие мы с тобой, какой каждый из нас – учили ли нас в детстве любить, беречь красоту природы, уважать чужое мнение, уметь отстаивать своё? Умеем ли заботиться, прощать и верить в себя? Способны ли выражать настоящие чувства, а если они плохие – не проецировать их на окружающих, а растворять в рисунках, в чтении, в прогулках по парку? К тому же, поведенческие паттерны формируются с детства, когда мы смотрим на тех, кто нас окружает, наблюдаем за их поступками. Нас учат, мы учим сами, нам подсказывают что-то, мы видим сами – так и создаётся наша картина мира, с которой нам потом жить. Она может – она будет видоизменяться. Многократно. И это естественно – мы стали старше, вокруг нас сменились люди и обстановка сменилась тоже. Мы испытываем другие эмоции, чувства, мы сменили род деятельности – теперь ждём не мультики, а когда освободится тонометр. Эти паттерны в большинстве случаев заимствованы – от тех, кто с нами рядом, когда мы маленькие. Поэтому так важен «хороший пример», подаваемый детям. Затем дети вырастают и способны самостоятельно расценивать, что есть хорошо, что плохо. Перевоспитать взрослого сложно, поскольку его картина мира уже сформировалась, но это отнюдь не значит, что на нём можно ставить крест. Он же не поп. Нужно помочь, нужно понять причину, по которой человек из милого ребёнка вырос в немилого взрослого, жаждущего уничтожать. Что движет преступником? Желание навязать свою волю, желание властвовать. В наших умах слово «власть» уже негативно, поскольку быть подвластным значит не быть свободным. А большинству из нас хочется быть не «тварью дрожащей», а «право имеющим»… Так почему мы, так не любящие быть подвластными, всё же ими и являемся, проявляя безразличие друг к другу, находясь под властью нежелания быть причастным к решению проблемы? Не от игр кричат соседские дети, старый дедок с потерянным видом едет в автобусе не моргая, девушка с заплаканным лицом сидит на краю ступеньки – это не наше дело, так мы говорим. Потому что плохо не нам. Потому что мы умеем дистанцироваться от тех, кому плохо, кого не знаем лично. Нормально с осторожностью относиться к посторонним людям – это инстинкт самосохранения, нормально не пропускать боль каждого встречного через себя как через сито. Но ненормально быть бессердечным тогда, когда в твоём теле всё ещё этим органом качается кровь.