Пери вносила в тетрадь какие-то заметки. На ней был тёмно-синий свитер с большим горлышком, а также чёрные классические брюки, которые расширялись к щиколоткам. Заколов волосы золотистым крабиком на затылке, Пери надела круглой оправы очки, накинула синюю куртку и длинный чёрный шарф и приехала в дом Акифа Мамедовича первым рейсовым автобусом. Акиф Мамедович собирал гостей ранним утром, заваривал имбирный чай, угощал печеньями. Говорил он негромко, но всегда живо. Его собака – коричневый той-терьер, пучеглазо осматривал присутствующих и периодически засыпал на старом диване в гостиной. Тут же стоял рояль, на котором играла дочка Акифа Мамедовича, Аврора, когда приезжала в гости к отцу.

            — Считалось, что преступники сплошь и рядом бесчувственные. Это не так. Многие из них рады совершить преступление, они чувствуют эйфорию, довольство – как угодно. Это тоже чувства, просто нам, людям, сторонним от криминальных мыслей, эти чувства непонятны – как это, убить и радоваться? Но преступники – это отдельная категория людей. Они не эмпатичны. А эмпатия, как я отметил, важный социальный навык. Навык – вы обратили на это слово внимание? То есть это нечто, что можно сформировать, культивировать. Приходит, конечно, с воспитанием, с социализацией, с личностной борьбой… Были проведены эксперименты, в результате которых выяснялось, что преступники способны на чувство эмпатии – например, когда им показали видео, в котором человек находится под угрозой, и попросили их, — Акиф Мамедович поднял вверх указательный палец. – Попросили их посочувствовать – попытаться по крайней мере, людям из фильма. И получилось. Профессор Кайзер считает, что это очень хорошо, это значит, что психотерапевтам предстоит проделать объёмную работу – понять принцип «включения» эмпатии у людей с синдромом психопатии.