Берон посмотрел на мальчика, на его испуганные смотрящие на стол глаза, приоткрытый рот, дрожащие пальцы. Потом услышал, как у мальчика заурчало в животе. Голод и жажда – ударили по мозгу Берона и он сделал кислую мину.

— Знаешь, лучше поговорим завтра, — сказал мужчина, сложив пальцы между собой на животе, — идите спать.

 Они вышли из палатки. Берон повёл обратно к крайним палаткам, где вместе с шумом ночного леса был суетливый людской, который с каждым шагом становился всё ближе. В эпицентре шума стоял под терновым кустом выше человека широкий стол с выпивкой и едой, за столом перед кустом стояла женщина в фартуке, поверх которого висел многокарманный пояс.

 За столом, помимо женщины ещё стоял котёл на решетке над вкопанным в землю костром, места хватало даже для повара, который стоял перед котлом, изредка помешивая его содержимое. Берон и мальчик встали перед столом.

— Есть что подешевле? – Спросил Берон.

— Разбавленная каша, — Ответила женщина.

— Два каши и по кусочку хлеба, — сделал заказ Берон.

 Когда вязкую, обесцвеченную жижу в тарелках с кусками хлеба поставили на стол, Берон достал из кармана несколько монет, расплатился и начал трапезу.

 Берон ожидал, что малец не притронется к еде и придётся требовать возврат монет за его порцию, но он хоть и с каменным лицом, но всё же ест безвкусную массу, закусывая хлебом. Этот чёрный хлеб – на данный момент, словно еда богов, по сравнению с кашей.