Седовласый потёр лоб, задел бинты и добавил:

— Хотя может быть, сделаешься боевой единицей в банде – будешь убивать людей, налетать на повозки, грабить. Не знаю, что для тебя лучше, но надеюсь, что когда тебя продам, ты как можно быстрее сдохнешь.

Мальчик не поднимал головы, даже не шевелился.

— Ну, можешь винить в этом своего отца, и в своей не завистной судьбе и в смерти матери.

Мальчик дёрнул плечами. Седовласый на это усмехнулся:  быстро выдохнул носом и поднял уголки рта к ушам, потом снова поник и положил голову на камень. Седовласый уснул, не прошло и пяти минут, а мальчик продолжал смотреть на землю, оплакивая и жалея самого себя.

 На следующее утро оба на пустой желудок пошли дальше по лесной тропе. Седовласый держал ковёр, неся его на плечах, завязанный туго мешок висел на крючке позади левого плеча. Мальчик со связанными руками шёл на привязи к поясу сзади. Седовласый посматривал и иногда поторапливал своего спутника, это было единственное, помимо верёвки, их контактирование.

 Тропа всё продолжалась, изменялась, иногда прекращалась травой или ямами, упиралась в деревья и проходила через негустые кусты. Над ней то простиралось голубое небо, то нависало широкое и плотное облако, то её покрывало тенью листвы. Светло-белое ранее утро окрасилось жёлтым полднем, полдень приобрел оранжевые нотки, но пару часов спустя в итоге стал серым вечером.

 Мальчик уже не мог нормально поднимать ноги, он с горбатой спиной скрёб ботинками одного из полицейских о землю, поднимая пыль. Седовласый тоже шёл со скрюченной спиной. Не удерживал ковёр на плечах, а просто с положенными на разные концы ковра руками шёл, не давая ему упасть ни в одну из сторон.