Она не так прекрасна была,
                Как я доносил до народа.
                Это только улыбки, слова,
                Но из большего идет Свобода!

Камиль Демулен протягивает руку Фукье. Тот сначала смотрит на руку, затем переводит взгляд вверх и даже пугается, увидев Демулена.

Фукье-Тенвиль. Ты ведь умер! Как это…

Камиль Демулен. Никто из нас, даже ступив на эшафот, не умирает. Это только тело.

                Фукье осторожно принимает руку Камиля, тот помогает ему подняться.

Камиль Демулен.

                Я лелеял мечту – она,
                Словно робкая птица – дрожит!
                Но, знай, что никакие слова
                Не расскажут, что птица хранит.

Фукье-Тенвиль. Камиль, мы с тобой не были близкими родственниками, но все же – кровь связывала нас.

Камиль Демулен. Да, это так.

Фукье-Тенвиль. И все же мне пришлось тебя судить.

Камиль Демулен. Тебе пришлось судить многих. Они приходят к тебе здесь. Они придут к тебе там. Но самый страшный суд – суд наших потомков.

                Фукье кивает, ищет взглядом по камере бутылку.

Камиль Демулен.

                Я лелеял мечту свою,
                И думал, что могу править ею,
                Но, встретив ее, я признаю,
                Что я в восхищеньях немею…

Фукье-Тенвиль. Камиль…

Камиль Демулен. Да?

Фукье-Тенвиль. Умирать больно?

                Некоторое время Камиль не отвечает, словно бы прикидывая, какой ответ ему дать. Он оценивающе смотрит на Фукье, затем, слегка улыбнувшись, отвечает.