А в это время город, пригородные фермы и хозяйства, военные казармы и завод со всеми его мастерскими и складами — всё окутал всепожирающий густой туман – из которого по слухам никто не вышел.

Я смеялся, не поверив в произошедшее. Смеялся, когда тень сомнения краешком коснулась меня, безжалостно разрушая идиллическую картину безмятежного утра. А ведь если подумать, веселился я один — никто из моих офицеров, узнав эту новость даже не улыбнулся. … Что же меня так рассмешило? Быть может ещё тогда, за завтраком, я где-то в самой глубине разума моментально осознал всю серьёзность случившегося и мой смех оказался всего лишь защитной реакцией организма на психологический шок? Шутка ли,  никто из нас не почувствовал, не зафиксировал средствами обнаружения приближающуюся опасность и оказавшись в шаге от большой беды мы удивительным образом избежали её так и оставшись в неведении. А скольких легион мог потерять, если бы мы подошли к городу чуть позже или сама трагедия случилась бы чуть раньше?.. Рассмеялся, потому что никак не мог без веских доказательств поверить? Случись произошедшее где-либо в другом месте, а не у нас под носом, то я ни на секунду не задумываясь, принял бы всё на веру. Уж чего-чего, а на всякие невообразимые прекрасные и ужасные “чудеса” я насмотрелся вдоволь. Взять хотя бы наших живых святых или останки великомучениц – с одного взгляда на них даже самый что ни есть убеждённый безбожник уверует и преисполнится непреодолимым желанием преклониться и дотронутся до них — как например Орлов. Мы-бы давно уже добрались куда шли, если бы он не надумал у каждого алтаря с распятой живой непорочной девственницей останавливаться чтобы в обмен на их святое благословение не облобызать им ноги и не прикоснуться к их упругим грудкам.