— Это точно, Демидыч.

— Ага и чтобы адаптация проходила эффективней, его под пристальным присмотром психологов устроили в космический флот, помощником пилота гражданских судов. И сейчас, кстати, живёт на пенсии здесь, на Европе.

— Демидыч, а научное сообщество пыталось объяснить этот случай?

— Были попытки. Учёные предположили, что периферийные области звёздных систем могут обладать нестабильностями своего пространства из-за того, что граничат с другими звёздными системами. Там происходят взаимодействия огромных масс, поэтому есть вероятность появления вот таких вот аномалий. Говорят, что это открытие позволит в будущем изменить парадигму перемещения на дальние расстояния в межзвёздном пространстве. Вот так. Ну а планету так и не нашли. Я слышал, что готовят очередную миссию, может она закроет этот вопрос. Кто знает? Ну ладно, заговорился я. У нас заканчивается кислород, пора бы нам в купол возвращаться. Знаешь что? Пойдём, дорогой, зайдём в одно местечко, выпьем по паре рюмочек, поболтаем ещё немного, расскажешь мне, как там на Земле сейчас.

Я не смог отказаться от такого предложения и вернувшись в купол, мы пошли в любимый барчик Демидыча. Там мы выпили немного и я рассказал ему о своей жизни на Земле. Мои истории он слушал как ребёнок, удивляясь, как далеко зашёл прогресс на родной планете.

Когда наступил момент прощания, мы обнялись с Демидычем и он протянул мне кусок ткани, который оказался шевроном с рукава его старого скафандра. На шевроне я прочёл: «Фаэтон 2. Степан Журавлёв».