-Которого, скорее всего, не возникнет? – глухо спросила Мэри. – Ведь если он так тщательно скрывал подробности своей жизни от публики, подробности, которые, как я поняла, причиняли ему страдания, то увидев мои рисунки, он только разозлится. Так?

-Может быть, и так…Я не хочу внушать вам сейчас никаких надежд, Мэри – Ричмонд сложный человек. И вот об этом тоже я хотел поговорить…

Брэндон глубоко вздохнул, допил свой кофе и прикурил.

-Господи, как же это тяжело – пытаться сделать что-то в жизни, и не просто в жизни, а в жизни дорогого тебе человека лучше, чем оно есть, и не чувствовать себя слоном в посудной лавке!.. Не обращайте внимания, Мэри, это так, крик… нет, писк моей души…Понимаете, все-таки, основная цель моего прихода к вам – даже не конкретно помощь вам, хотя, я от души готов сделать для вас все, что от меня зависит! Моя цель – мой друг, которого мы… теряем. Да, Мэри! Только не бойтесь, он здоров, цел и невредим. Жизнь Ричмонда Толларка полна дел, событий, радостей и нормальных переживаний, которые не дают ему скучать. У него более, чем достаточно денег, что бы ни в чем не отказывать ни себе, ни своему сыну…

-Так у него есть сын? Правда?

-Но разве вы не знали? Странно, это-то вовсе не секрет…Его зовут Кайл. И он – прекрасный парень… Что, Мэри?? Что с вами?? Плохо?

Она резко побледнела, ухватилась за подлокотники кресла, на котором сидела, пытаясь отдышаться – Брэндон не понял, потому что, не заметил! Просто не увидел под темными мазками краски на рисунке, где был изображен младенец, несколько раз написанное имя «Кайл»… Она не могла понять, откуда оно взялось, просто пришло на ум, и застряло там, как бывает с дурацкими и не очень песенками, которые втемяшиваются в голову и ни за что не выходят оттуда. И пока писалась картина, Мэри все бормотала и бормотала это короткое имя, машинально выводя его карандашом в углу рисунка… Позже акварель легла там темной краской тени, и Мэри почти забыла про это, пока Брэндон не назвал имя сына Ричмонда.