Мэри увидела, как заблестел его взгляд, голос ее сорвался, и смогла она лишь прошептать:
-Я так люблю тебя! Господи, так люблю!..
И он с грохотом опрокинул табурет, обхватил Мэри руками так, словно, кто-то вновь грозился ее отобрать, и понес в спальню. Бережно он уложил ее на кровать, лег рядом, а она обняла его, прижавшись, как напуганный ребенок и все плакала, плакала. А он прошептал, целуя ее волосы:
-Как же долго тебя не было! Как долго… Но если все так, как ты говоришь, и нам дали второй шанс, то, наверное, не просто так. И тебя больше не отнимут у меня… Ведь не отнимут, Ли?
Она подняла к нему лицо, тут же рванулась к нему, обхватила за шею обеими руками так, точно, уже что-то грозило снова разлучить их, разбросать во времени и пространствах.
-Нет…нет, Ричи, никогда!! – вырвалось из нее, и… запахло вдруг в воздухе сиренью, зазвенело где-то высоко-высоко, точно, и не было над ними стольких бетонных этажей. И такой знакомый, родной перестук колес метро…
…Так гори же, сердце мое, как только можешь, даже если страшно, даже если взгляд его боишься, что видишь в последний раз! Ты никогда не узнаешь этого заранее… Лети, мое сердце так высоко, как только понесет тебя в его руках нежность его, страсть его, силы его! Даже если только зажмурившись от высоты…Умирать не страшно – лишь бы не потеряться! Лишь бы не ждать слишком долго на краю бытия, разрываясь от боли сердца его, от слез его, чернее мрака ночного… Как же тепла грудь твоя, родной мой! Как близко сердце твое!.. Теперь так близко – не отдам никому! Никогда…