Ричмонд и Кайл увидели Мэри сразу, как прошли в парк. Она стояла около будки смотрителя и разговаривала с ним. Рядом сидела черно-белая собака. Она повернула голову в их сторону, посмотрела и, улегшись, спокойно положила свою умную морду на лапы.
-Мэри! – немедленно крикнул Ричмонд, осекся от своего крика и тревоги, остановился, глядя на нее во все глаза, и тихо, но со всем сердцем позвал. – Ли!
Она обернулась, увидела их, и слезы покатились по ее щекам.
И тогда Кайл, совершенно изнервничавшийся, тоже со слезами на глазах от того, что накатило на него вдруг что-то, стоило ему лишь переступить порог этого парка, тоже позвал:
-Мама!
Мэри разрыдалась, словно, выйдя из какого-то оцепенения, охватившего ее после слов смотрителя. А он погладил ее по плечу и ласково произнес:
-Поплачьте немного – на душе легче станет. Она проделала слишком долгий путь!.. И возьмите вот это, он ваш.
И Ричмонд увидел, подходя, как смотритель протянул что-то Мэри на открытой ладони.
Она узнала его сразу. Действительно, не могла не узнать – большой серебряный медальон Ричи, который он сам долгое время носил, не снимая, и который повесил ей на шею в тот день, когда узнал о ее беременности, со словами:
-Носи его всегда, как талисман. И пусть он хранит тебя и нашего ребенка!..
Слезы мешали ей даже руку протянуть, а Ричмонд и Кайл застыли в двух шагах от нее, наблюдая за происходящим. Кайл тер глаза, не в силах остановить слезы, а Ричмонд, узнав свой медальон, обратился в слух.