— Ох, да вот оно в чём дело, cherchez la femme. — Михаилу стало даже неловко от своей догадки.

Возникла пауза, очень неловкая пауза, Стас, уже остывший и прореагировавший самым бурным образом, смотрел на бомжа и собирался с мыслями.

— Ты чего не одеваешься? — он остановился посреди комнаты.

— Так у меня чистой одежды нет, старая в пакете, как ты и говорил.

— А где пакет?

— В ванной.

Художник достал из шкафа одежду для обнажённого, пошёл в ванную за пакетом и уже собирался закидывать одежду в стиральную машину, как из кухни снова донёсся голос Людмилы Павловны. Она уже стояла в дыму с мундштуком у окна.

— Ладно пусть остаётся, но только на одну ночь. — она сказала это не оборачиваясь.

— Спасибо, — он поставил стирку и направился в свою комнату, — вы извините, день был трудный.

— Ты говорил уже.

Стас закрыл за собой дверь и увидел улыбающееся лицо Сергеича. Он был чист и в чистом. Казалось, что свет в комнате распространяется не от окна, а от счастливого Михаила Сергеича. Художник неосознанно сам начал улыбаться.

— У тебя есть спирт или водка? — спросил Стас.

— Ты считаешь мой поход в душ знаменательным событием?

— Мне нужно отстирать следы травы от костюма и зашить его.

— А, я понял, ты в принципе сегодня приводишь чужие тела в порядок. 

— Вроде того.

Сергеич подошёл к своему рюкзаку, достал из него несколько книг и бутылку водки. Стас смешал жидкое мыло и немного водки и начал оттирать траву. Михаил Сергеич стал бродить по комнате. В углу на тумбочке он заметил проигрыватель, и несколько десятков пластинок.