— А что было дальше?

— Дальше жили, я был счастлив от семейной жизни, считал её королевой, но у моей королевы, как оказалось, был фаворит. — Михаил крепко затянулся сигаретой и выдохнул дым. — А эта девушка на картине кто?

— Испанка, приезжала сюда в конце мая. — Художник обтирал руки полотенцем и старался не смотреть в глаза Сергеичу.

— Испанка много мужей положила в начале двадцатого века, ты видимо один из них?

— В смысле?

— Страдания людям принесла очень много. — он замолчал на секунду. — У тебя холст и мольберт весь пылью покрылся, значит не снимал ты его, и не использовал. Разве не так?

— Так. — Стас замолк на секунду, поджал губы, и уверенно продолжил. — Я её случайно встретил и очень захотел нарисовать. Она немного знала русский, и хорошо говорила по-английски. Я знал английский. Очень странный «коктейль» получался, когда мы разговаривали. Никогда в жизни я не был так вдохновлён, как при написании этого портрета. Она не могла его забрать, потому что летела на самолёте, и отказалась его принимать даже по почте. — он стоял уже напротив картины. — Она сказала: «Guárdalo como recuerdo».

— И вы больше не общались?

— Общались, переписывались, даже созванивались. — он подошёл к столу и налил себе водки. — И сейчас общаемся, правда очень—очень редко. Но всё ещё впереди, я коплю деньги.

Стас выпил содержимое стакана залпом и поморщился.

— На переезд, я полагаю. — Сергеич подошёл к своему портфелю и достал вторую бутылку и поставил на стол. — Мне кажется ночь будет долгой.