— Мужики! – загремел его бычий голос в тесной рубке. — Господа! Джентльмены! Астероидные грабители мои разлюбезные. Вскрываю свои алкоголические закрома к чертовой тётке. Сегодня у нас вечеринка по случаю случения невероятного случая в истории долбанского человечества. Фаммиот Великолепный совершил невозможное – сварганил «слив» на двух каплях топлива, не размазав, заметьте, уважаемые судьи, экипаж по пространству и времени. Черт, я до сих пор не верю, братья мои! А-а-а-а!! Аха-ха-ха!!!
Несмотря на включенную на полную мощность вентиляцию, в рубке было нечем дышать от сизого дыма дешевых сигар и ужасного запаха плохого бренди. На столе были разбросаны твердые как гранит черные сухари, коричневые огрызки синтетического сыра и бурые кусочки искусственной колбасы. Над столом миниатюрная пиратская шлюпка выписывала крошечные пируэты, уходя от полицейского крейсера над огромным астероидом, то ныряя в глубокие кратеры, залитые чернильной темнотой, то взмывая свечой вверх.
— Во, во! Видал?! Как он псюка этого уделал, а? Я же говорю – мастер! Пилот от бога и от чертовой тётки одновременно, — гремел Багар на всю рубку пьяным голосом, обняв старика Гныша одной рукой и тыча в Фаммиота пальцем. – А ну-ка, юнгер, перемотай еще раз назад. Помнишь, старик, а?
Гныш мотнул головой и выплеснул себе в рот порцию бренди.
— Потный, это сколько лет назад было?
— За два года до моего третьего срока, — ответил пилот. Он полулежал в своем кресле, закинув ноги на стол, и грыз сухарь. В руке он держал всю в трещинах рюмку, из которой на пол иногда лился алкоголь.