— Во, во, правильно. – Багар налил себе виски и опрокинул в рот. – Слышь, юнгер. А автомат, оказалось, защищён, штырь ему в печенку, материалом таким, что не просверлишь, не разрежешь ничем, называется… э-э-э..
— Бетурит.
— Да, точно! Ну, и сигнал, естественно, псюкам и к владельцу идет, при попытке, как говорится, взлома. А там оборудования и всякого ценного барахла на миллион! А Меллип наш… Слышь, Меллип, про тебя рассказываю. А прогер-шмогер наш и говорит – давайте, мол, попробую взломать код доступа, хотя этого никто не делал раньше. Пять суток не спал, но взломал, чертовы кишки!
— Правда там оказалась ещё одна сигнализация, внутренняя… — промычал Меллип, с трудом разлипая глаза. – И пришлось линять.
— Да, но сам факт! Сам факт. Да и Гныш – молодец, успел кое-что прихватить с собой. А, старичелло? Ха-ха-ха!
— Полгода потом горя не знали с того барыша, — отозвался Гныш.
— Да и мне удалось принцессу мою порадовать. Помню, денежек выслал немного.
В рубке повисла тишина. Багар опустил свою бычью голову и помрачнел. Все знали о чем капитан будет говорить сейчас.
— Доча моя единственная. Принцесса моя ненаглядная. Три года её не видел. Три года и шесть месяцев. Наверно, совсем большая теперь стала и ещё красивее. О, боже, как же я её люблю, вы бы знали!
Он налил себе полную рюмку, проливая половину на липкий стол, и выпил, не ощущая вкуса, будто воду.
— Все астероиды этой треклятской Вселенной положил бы к её маленьким ножкам, поверьте. Все звезды и туманности чёртовы. Ради её глазок и живу. Ей сейчас уже тринадцать с половиной. Вот посмотрите, мужики, какая она.