Приятели вошли в подъезд.
– Что ж вы так шумите-то, – заругался шепотом Буженинов, когда Поливаев, идя у него за спиной, скрипел своими новенькими ботинками. – Не хватало, чтобы нас услышали раньше времени. А ну прекращайте это!…О, вот-вот, стойте, стойте.
Приятели остановились под дверьми квартиры Буженинова и прислушались.
Судя по звукам, было понятно, что в квартире, помимо Елизаветы был кто-то еще, но о чем шла речь между Бужениновой и незнакомцем разобрать было трудно – дверь, как верный сторожевой пес, не пропускала ни единого звука, были слышны лишь возня да какие-то вздохи.
– Проклятье! – чертыхнулся Буженинов, отходя от дверей. – Ни черта не слышно, придется заходить. Будем надеяться, что служанка уже ушла, а то она может навести такой шум…– не договорив, Буженинов взялся за дверную ручку и повернул её.
Но Поливаев быстро остановил своего друга, ухватив того за рукав пальто.
– Бросьте вы это, а, – произнес он умоляюще. – Давайте просто постучимся, и нам откроют, – стал упрашивать он друга, пытаясь привести к здравомыслию. – Нечего тут глупости разводить. Мы же не дети какие-нибудь, а взрослые образованные люди — не стоит дурью маяться.
Буженинов ласково взялся за руку Поливаева и, оцепив её от пальто, ответил:
– Вы заблуждаетесь, друг мой. Это мой дом, моя квартира, и я могу заходить сюда, как захочу — со стуком ли или без него. И к тому же, если мы сейчас постучимся, то весь наш эксперимент пойдет коту под хвост. А я, знаете ли, хочу, чтобы все было по-честному, чтобы вы потом не говорили мне, будто я это нарочно так — вспугнул любовника Лизаветы, постучавшись в дверь, чтобы тот успел удрать прежде, чем мы его поймали…ну если, конечно, он вообще там был, в чем я уверен больше. Поэтому давайте уже прекращайте и зайдемте.
