-«Чего бычишься как телок-малолеток?» — после небольшой паузы вновь заговорил дед Коваль – «Картинка что ли, твоя обещанная никак не получается?»

Мальчишка опустил голову и еле заметно качнул головой. Дед Коваль с минуту молчал, глядя на светловолосую голову сидящего напротив, потом пошарил по столу глазами, взял варёное куриное яйцо и поднёс к голове, которая опускалась всё ниже и ниже и уже почти сравнялась с уровнем крышки стола.

-«А нут-ка, давай в «тюкалку» сыграем. Разобьёшь – неволить за столом боле не посмею, не разобьёшь – придётся разбитое съедать». Мальчишка поднял голову, посмотрел на деда глазами с проблеском надежды и потянулся к тарелке с куриными яйцами.

«Крыц» весело произнесла треснувшая скорлупа, и пальцы мальчишки стали медленно отделять её от куриного яйца.

-«Ещё одну попытку пользовать будешь?» — не убирая руки поинтересовался дед Коваль, после того как мальчуган запихал куриное яйцо себе в рот. Светловолосое лицо вскинуло брови вверх, и не отрывая от деда Коваля взгляда, мальчишка потянулся рукой за новым яйцом. «Крясь» и кучка скорлупы со стороны юного игрока стала увеличиваться вдвое.

-«Нут-ка, третий разок спробуй» — дед Коваль, говорил улыбаясь, не двигая руки с куриным яйцом.

-«Не хочу…» — отозвался мальчуган, вновь опуская свой взгляд под стол – «Всё равно — твоя возьмёт. Что я не знаю, что тебя всяка вещь слушается. Вот теперь ещё и еда. Отец мой частенько говаривал, мол если дед Коваль топор сделает — то тот сам рубит, пила-сама пилит, коса – косит, только их правильно держать надо. Только я вот никчёмный какой-то, ничего у меня не получается. Образ Спаса Нерукотворного отцу Сергию нарисовать пообещал, ну чтоб над входом в храм повесить, так и того сотворить не могу».