Прислушиваюсь — в сознании Эрика беспокойства нет.

Вместо этого всплывают ленивые слова:

«Что ты делаешь?» — от температуры или от выпитой крови, но звучит он совершенно обдолбанно. Или просто спать хочет?

«Собираюсь спать» — тяну на себя какую-то ткань в надежде укрыться, но она оказывается всего лишь ещё одним рукавом, даже непонятно от чего. Ладно, и на том спасибо.

«Мм…»

Он вроде ничего и не сказал, но почему-то мелькает неловкость от осознания, насколько тесно я тут прижимаюсь к нему, — это моё чувство или его? — и сразу хочется оправдаться.

«Вообще-то моя куртка у тебя, так что мне холодно. Да и тебе не помешает дополнительный источник тепла».

«Мм… Не помешает».

От смущения я принимаюсь с новыми силами натягивать край куртки на своё плечо.

«Син?..

Замираю с тканью в руке. Моё имя в его исполнении звучит до странного непривычно. Я и не думал, что Эрик его помнит, — иногда мне самому кажется, что родители назвали меня «капитан». Но почему «Син», а не «Синхард»? Да, так меня зовут близкие, но в личном деле об этом точно не написано.

«Кхм. Да?»

«Спасибо, что не бросил меня там».

«Конечно. В смысле, не за что».

«Я этого не заслужил».

«Что за херня? Всё нормально. Сейчас поспишь, потом быстренько доберёмся до связи, и всё будет чики-оки. Хорошо?»

«Угу… Сейчас хорошо…» — я почему-то уверен, что вслух он бы прошептал это так, словно вот-вот заснёт. Хотя, даже несмотря на его состояние, в словах чувствуется улыбка.