Занавес! А Сухарь как всегда в своём стиле. Молоток! Обобрал беременную вдову, заработал премию. А в общем, как не печально, я понимал, что титулярный советник прав. Доктор нарушил сразу оба пункта. Самовольно принял решение добираться до «Южной» на вездеходе, не дожидаясь транспорта, и погиб с оружием в руках, как-бы не умея с ним обращаться. Всё бы это было ерундой будь Фролов в штате госслужащих колонии и обладая страховкой, но к сожалению по недосмотру мэра или по разгильдяйству самого погибшего это было не так. В чём, в чем, а в пунктах, параграфах и уставах Сухарь знал толк.  

– Ну, это же было написано чёрт знает когда! Это всего лишь буквы и цифры! Что они против людских судеб?  

– Это ЗАКОН! Порядок и правила, которые заведены не нами, и не нам их нарушать! – заявил титулярный советник, направляясь к выходу.  

Павлов, побледнев, сползал по кафельной плитке стены, ругая себя сквозь зубы последними словами, а мой взгляд сквозь прозрачную дверь приковала Фролова всё также замершая на кровати. Медсестра суетилась перед ней, что-то объясняла, пыталась измерить давление. В самый последний момент, когда я уже хотел последовать за печатающем по коридору шаг дознавателем она поймала мой взгляд и … улыбнулась.  

* * *  

Уже через пару часов мы находились в помещении космопорта, ожидая транспорт, который вернёт нас обратно на Самусенко. На планете, названной в честь героически погибшей в далёком XX веке девушке-танкистки, и располагалась наше мерзопакостное учреждение осуществлявшее управление колониями.