– У нас с месяц назад сигнализацию проверяли, и произошло короткое замыкание. Камеры внутри этого и соседнего блока закоротило. Вызвали техников, исправили, но они предупреждали, что аппаратуру лучше заменить, может сбоить.
– И что? – спросил я, выводя на планшет положение тел погибших при обнаружении.
– Заказали, – развёл руками начальник службы безопасности, – прибудут на следующей неделе.
– Ладно, будем работать с тем, что имеем, – пробурчал я себе под нос, просматривая температуру трупов на момент осмотра и контур следов крови на бетонном полу.
И что же у нас здесь? Вроде бы ничего необычного. Бубнов погиб справа от огромной металлической створки пытаясь закрыть её. Лапа хищника начисто снесла ему затылок. Бутерус стоял в пяти шагах далее. «Эксперт» услужливо подсказывал мне, что тот успел сделать несколько выстрелов по животным (впрочем, не слишком прицельно) перед тем как звери повалили его на пол и разорвали в клочья грудь. Свидетельства этого в виде мелких брызг, находились там, где и должны были – справа и слева от тела. Пулевые отверстия в потолке говорили о том, что в это время он всё ещё продолжал жать на спусковой крючок. От отчаяния или в конвульсиях мы уже сейчас вряд ли узнаем.
А вот дальше начиналось самое интересное. Кто-то вернулся к убитым, ступая по лужам крови. Кто-то с маленькими ножками тридцать четвёртого размера. Явно не доктор, у того сорок пятый. Неужели ребёнок? Зачем вернулся ясно, поднял оружие и боезапас, на полу осталась длинная царапина с вкраплениями металла из которого штампуются штурмовые винтовки Сорогина. Штамповались, лет двенадцать их уже как сняли с производства, только в колониях этих старичков и встретишь. Смельчаку пришлось вытаскивать оружие из-под тела Бубнова отсюда и повреждения на бетоне. Но как ему удалось выжить? Почему его не разорвали ворлоки? Странно.