За 4 года Эммануэль скопил свой капитал и не от кого не зависел. Он не нуждался больше ни в ком. купил свой дом. проводил выставки по 2 раза за год, давал концерты, занимался науками, где тоже преуспел. В душу к себе никого не впускал. В ней будто все омертвело и просыпалось только тогда, когда он начинал играть. Не подпускал к себе близко никого — ни мужчин, ни, тем более, женщин. Он был для всех красивой, но недоступной вещью, музейным экспонатом, на который можно смотреть, но ни в коем случае нельзя трогать. Пару раз писал письма в комнатушку Бертрана, но ответа, конечно же, не получил.
     Один раз, на одной из своих выставок, к нему подошла Лилиана, с которой они, в прочем, иногда общались по-приятельски, и сказала, что знакома с его сестрами.
     — Сестрами?! У меня нет сестер…
     — Но они утверждают…
     Эммануэль не выдержал. И чуть в обморок не упал: на выставке присутствовали Эмма и Тэмма! Им было лет по 16, они стали еще толще и уродливее и нашли себе мужей-близнецов, также не отличавшихся красотой. Эммануэль расхохотался от души.
     — Сестры?! Вы находите какое-то внешнее сходство, господа?! Дамы, если вы утверждаете, что являетесь моими сестрами, то предоставьте документ, в котором записано, что ваша девичья фамилия была Бейкер?
     Они ни за что бы это не сделали, потому как Блэйк не был расписан с Аурелией и не дал уродинам свою фамилию.
     — Сейчас у меня каждый день появляются родственники, неизвестно откуда, — демонстративно отвернулся от них Эммануэль, делая вид, что видит их впервые. А родственники особенно вспоминают о тебе, когда ты становишься богатым и знаменитым. А сидел бы ты на паперти, с протянутой рукой, пнули бы, не дорого взяли.
     Очередной успех, все, как всегда. успех начинает утомлять. И критики, по-прежнему, проглотили свои языки.