Война снова пришла в его дом, со всеми ее полномочиями. «Что же делать теперь?» — думал Киг. «Надо как можно быстрее встретиться с Уилфодом и предупредить молодого лорда и принцессу. Теперь они лакомая добыча для охотников за головами. Ведь право на престол всего Касурдтерра их может лишить только смерть.»
Взяв свежих лошадей на постоялом дворе Мориса Куна, как это сделал Киг, Уилфод и Милена не останавливаясь на отдых продолжили путь в Гинтерволш. Гроза, давно ушедшая далеко на запад, не застала их по дороге, и они быстро добрались до владений молодого лорда. Киг опередил их совсем не на много.
Заметив дым из далека они помчались во весь опор выжимая последние силы из своих лошадей. На развилке где одна дорога уходит в Гинтерволш, а другая в соседний Лиэрсуол, они встретили бросившегося им в объятия Кига.
Уилфод не сразу распознал в нём своего верного слугу. Весь обгоревший и пропахший копотью, он пытался что-то сказать, но из-за крайне возбужденного состояния не мог связать и двух слов. Уилфод попытался привести давнего друга в чувства, два хлестких удара по щекам открытой ладонью сделали свое дело. Речь Кига, хоть и оставалась дрожащей, но стала более-менее понятной и связной. Он поведал им о случившемся, чем поверг в шок сэра Уилфода и леди Милену.
Первое о ком подумал молодой лорд после разговора со слугой, был конечно больной отец. Уилфод не хотел оставлять его — прикованного к постели, и желал быть рядом с сэром Сэдликом, но тот умолял сына не медлить и ехать в столицу как можно быстрее. Как тот не старался отложить отъезд, у молодого лорда ни чего не вышло — отец был неумолим. Сын даже не успел толком попрощаться с ним, так как тот уже был в бреду снедаемый лихорадкой.
И даже сейчас, после трагических событий, Уилфод не терял надежды вновь увидеть родную душу, хоть разумом понимал, что это уже маловероятно.
Поначалу он все рвался на пожарище, но Милена, отдать ей должное, проявляла не свойственное для женщины, особенно благородной, хладнокровие и удерживала его от неминуемой беды.
Киг в свою очередь, старался обнадежить хозяина и хоть как-то поддержать, но в отличии от Милены не мог похвастаться должным самообладанием.
Оставалась лишь крохотная надежда на чудесное спасение. Она то им и не дала опустить руки, а наоборот еще крепче сплотила старых друзей вокруг общей беды.
Теперь им нужно было успокоиться и трезво оценить обстановку, а также дальнейшие действия. Во-первых, они решили сейчас же убраться с дороги и оставаться незамеченными и неузнанными. Во-вторых, нужно было каким-то образом обязательно разузнать, что же на самом деле произошло и не остался ли кто-нибудь в живых?
Выполняя первую задачу, друзья, объезжая Гинтерволш через дубовую рощу со стороны северной стены, двинулись на запад – в Лиэрсуол по старому заброшенному тракту, соединявшему когда-то земли сэра Сэдлика и лорда Мортигана.
Некогда загруженный и многолюдный тракт был основной транспортной артерией, по которому с востока на запад постоянно шли богатые торговые караваны, везущие из Баэрсхола, основного морского порта Касурдтерра, разную иноземную утварь и прочие необходимые товары, не производящиеся здесь. Сейчас же здесь можно было встретить, разве что диких зверей.
Новый путь пролегал теперь на южных окраинах Гинтерволша, и был более прямым и легкопроходимым, что позволило значительно сократить расстояние и время в дороге. Вдобавок, он считался более безопасным, так как практически весь проходил по степной местности и не затрагивал частых для северной части Гинтерволша лесных рощ, где могли бы прятаться разбойники.
Обдумывая вероятный ход событий, Уилфод предположил, что отец верно знал или догадывался о грядущей беде и поэтому то и был так болезненно настойчив в его скорейшем отъезде из родового замка.
Стоит полагать, буря назревала давно, но молодой и горячий Уилфод будто не замечал накалившейся обстановки на северных рубежах, проводя последнее время не в беседах с отцом, а в охотничьих и иных забавах свойственных молодым благородным отпрыскам того времени. Нельзя сказать, что он совсем не интересовался политикой, он понимал всю давнюю напряженность отношений короля Аргайга и лорда Кронгура, но не особо углублялся в тонкости королевской дипломатии, тем более что политикой всегда занимался его отец — многоопытный в этом деле человек.
Даже когда тяжелая болезнь скосила сэра Сэдлика, и казалось пришло самое время взять ответственность за управление единственному наследнику Гигнтерволша, а также возможному претенденту на трон всего Касурдтерра, Уилфод прибывал с друзьями где угодно, но только не в замке. Такая беспечность и безответственность теперь больше всего терзали молодого лорда, в купе с пугающей неизвестностью, а что делать дальше?
Тем временем Гинтерволш догорал. Прилегающие к главной крепости постройки были в основном деревянные поэтому выгорели полностью, оставив после себя лишь обугленные остовы каменных дымоходов. Самому же замку повезло больше, если так можно сказать. Его огромные каменные стены не разрушил огонь, хотя и уничтожил внутри всю домашнюю утварь. Черные от копоти бойницы, из которых совсем недавно вырывалось пламя, были теперь похожи на пустые глазницы каменного великана, павшего в неравном бою.
Единственным не тронутым жарким пламенем сооружением в городе остался чудом уцелевший храм «Во Славу Энкиль», не так давно подвергшийся полной переделке. До это он был деревянным, но сейчас дерево заменили на цельный гранит и белый мрамор привезенный из Мушихана славящегося на весь свет своим каменным золотом.
Судя по крикам и стонам, доносящимся из храма внутри его чрева нашли спасенье некоторые горожане. В других же частях города не было ни единой души.
Все это стало известно, благодаря ночной вылазке, которую совершил Киг, когда Уилфод и Милена, устроившись на ночлег в старом лесу, спали устав с дороги и от пережитого ужаса.
Киг не стал будить своих спутников, когда решился на отчаянный шаг, ведь он вполне мог не вернуться из замка.
Он услышал стоны людей, когда уже собирался покидать выжженный город. Подойдя к храму, Киг достал образок и поцеловал его, мысленно благодаря Небесного Покровителя за спасенные души. Он подошел к воротам храма и взялся за кольцо чтобы открыть их, но тут же отбросил руку пронзительно вскрикнув от обжигающей боли.
От ужасного пожара все что не сгорело в жарком пламени нагрелось до бела, и медленно остывало.
Киг стиснув зубы от боли, скинул с себя накидку и намотал ее на здоровую руку. Взявшись покрепче за дверное кольцо он с силой рванул ручку на себя, но воротина не поддалась. Видимо от сильного жара железные петли подплавились и теперь остывая вклинили намертво. Нужно было срочно каким-то образом открыть ворота.
Всегда расторопный Киг, сходу сообразил, что нужно делать. Он увидел стоявший неподалеку колодец, бросившись к нему Киг схватил стоявшее рядом железное ведро, прикованное цепью к вертлюге и столкнул его вниз. Соприкоснувшись с водой раскаленное железо издало характерное шипение. Наполнив ведро он вытащил его из колодца и побежал к воротам храма. «Лишь бы хватило длинны цепи, — думал Киг.» Цепи хватило с лихвой, он поднял ведро над головой и начал лить в основание верхней дверной петли, а затем и нижней. Камни, на которых крепились петли от соприкосновения с раскаленным металлом и водой, трескались, отваливаясь большими кусками под тяжестью воротин.
Киг еле успел отскочить, когда массивные ворота рухнули рядом с ним. Спустя мгновение спаситель уже был внутри храма.
Страшная картина предстала перед ним, заставив его бездвижно замереть. Выжить в едком угаре удалось не многим. Повсюду на полу лежали бездыханные тела, их лица замерли полные ужаса. Женщины с малыми детишками на руках, старики и дети по старше, пытавшиеся найти спасение в храме, но нашедшие лишь общую могилу, дикой болью разрывали сердце Кига. Не в силах устоять на ногах, он упал на колени и горько заплакал.
Он не помнил сколько прошло времени с того момента как попал сюда, но чье-то прикосновение вернуло его из забытьи. Обернувшись Киг увидел маленькую девочку, державшую на руках обезумевшего от страха крохотного щенка. В полумраке, сквозь пелену слез он увидел будто бы знакомые черты лица, и тут же воскликнул бросившись к девочке:
— Рисги, сестренка! Не уже ли ты спаслась?! О слава Великому Владыке мира, он услышал мои молитвы!
Девочка молча стояла не проронив ни слова, взгляд ее был как будто бы сквозь него. Лицо, не выражавшее эмоций, было похоже на мраморный лик статуи.
— А где же матушка, Рисги? Я что-то не вижу ее. — гладя по головке сестру, спрашивал обнадежено Киг.
Рисги лишь неторопливо обернулась и выставив свой крохотный указательный пальчик показала в сторону окна, где на полу лежало безжизненное изуродованное огнем тело их матери.
В один миг перед Кигом пронеслась вся его прошлая жизнь. Он сильно сжал в объятиях сестру, что та невольно вскликнула и громко крикнул, содрогая грозным эхом своды храма:
— Кто бы ты не был, слышишь! Я найду тебя! И клянусь светом Энкиль, отомщу!
Он дрожал всем телом словно его знобило, но это был не озноб, это была дрожь разъяренного зверя перед прыжком на охотника. Киг еще долго крепко сжимал в объятиях Рисги, стиснув до боли в скулах зубы чтобы не за орать, пока рассудок не вернулся к нему. Он оглянулся по сторонам и не увидел больше выживших. Те, кто еще недавно кричал и стонал уже были мертвы не выдержав боли от полученных смертельных ожогов. В этом кошмаре чудом удалось спастись лишь его сестре, но пламя пожара и смерть матери отложили страшный отпечаток в ее неокрепшем сознании, лишив дара речи и помутив рассудок.
Уже светало, когда Киг с Рисги на руках выбирался из города. Накрапывающий дождь, потихоньку тушил остатки некогда бушующего огненного представления, поднимая едкий дым под облака.
Через час они были на том месте, где взволнованные ночным исчезновением слуги, оставались молодой лорд и его прелестная кузина.
Уилфод был в не себя от злости, то и дело ходя взад и вперед кляня последними словами своего слугу.
— Где ж его носит? Ну только попадись он мне! Выпорю как безмозглого барана. Ясно же было сказано всем спать! Нет совсем от рук отбил… — он не договорил, оборвав на полу слове гневную речь.
Милена, спокойно слушавшая брата, вдруг вздрогнула и еле слышно всхлипнула увидев показавшуюся из кустов знакомую фигуру с кем-то на руках.
Уилфод и вовсе не сразу узнал своего слугу, схватившись за меч, висевший на поясе, но вовремя очнувшись подскочил к черному от копоти Кигу и подхватил его под руку. Он бережно забрал спящую Рисги к себе.
Лорд хорошо знал ее с пеленок и всегда благодушно относился к милому созданию. Но сейчас она едва походила на ту, что он видел буквально несколько дней назад. Рваные лохмотья, сбитые пальчики ног, покарябанное тельце и опаленные, некогда роскошные, белые, кудрявые, локоны – всё это говорило о недавнем ужасе, пережитым ей.
Уилфод держал спящую Рисги, которая в свою очередь прижимала к себе едва дышавшего щенка, и умоляюще глядел на Кига, в надежде на скорый рассказ.
Милена подала воды Кигу, тот с благодарностью принял флягу и стал жадно пить. Напившись вдоволь, слуга не стал тянуть с рассказом, видя нетерпеливые и недоумевающие лица своих спутников. Он как можно подробнее рассказал, что видел.
Слушая внимательно рассказ слуги, Уилфод не верил своим ушам. Все что он любил и помнил, было стерто с лица земли огненной бурей. Картина была ужасная, судя по всему, из тех, кто остался в стенах крепости не выжил никто, кроме Рисги. Оставался главный вопрос: Кто же все-таки напал на Гинтерволш и предал его опустошающему огню? Киг не смог пробраться к южным воротам из-за бушующего огня и посмотреть, чьё же войско стояло возле догорающего города. Поджигатели тоже особенно не торопились входить за стены опасаясь сгореть заживо.
Обдумав рассказанное слугой, лорд сделал вывод, что им нужно двигаться в Лиэрсуол в надежде на верность короне тамошнего правителя, являющегося ко всему двоюродным дядей Уилфода по материнской линии.
Быстро собравшись, друзья незамедлительно двинулись в путь.
