— Послал же Бог родственницу, — сказала Лиза во время прогулки после чая. -И не повеселимся даже теперь как прежде! Такая скука с ней!

— Ну, что ты друг мой, — сказал я, приобняв её за плечи, — я здесь нынче и не дам вам грустить. Будет очень весело нам вместе!

— Придумал же Рapa благотворительность: бедных родственниц в дом брать!

Лизавете не нравилась Тонечка — девушка была скромна, даже чрезмерно застенчива, стеснялась вести беседы, в катаниях на лошади или игре в карты почти не участвовала, чаще сидела за чтением книг или долго гуляла в одиночку в саду и казалась несколько утомленной. Сергей же Павлович часто шёл ей на уступки: позволял читать самые лучшие и дорогие книги в доме, отдал её лучшую комнату, а если она хотела во время прогулки домой — сразу же разворачивал назад всю нашу компанию и в целом часто внимательно прислушивался к её мнению и пожеланиям, что еще больше злило Лизу.

— Наша томная мадмуазель мышь, — называла ее Лиза  из-за серого платьица, которое та частенько надевала.

Николай же был почтителен и дружелюбен к гостье, хотя, впрочем, казался довольно равнодушным к её присутствию в доме.

Я же горел любопытством узнать о ней побольше, но заговорить с ней почти не представлялось шанса: я все время проводил в компании Коли с Лизой, к которой она крайне редко присоединялась. Мне казалось очень странным её такое поведение и однажды я спросил об это моих друзей, на что Лиза ответила: