Сонет не произвел на Дю Барта впечатление, но произвела сама дона Лока. Глядя прямо на него, она томно произносила каждое слово, особенно нажимая на слово любовь. Тут и глухой бы услышал призыв прекрасной девы, а Дю Барта не был глух. Возможно, глубокий шрам на виске от удара саррабского меча и не красил его, но и не портил. У него были светившиеся умом карие глаза, упрямый подбородок и короткая стрижка гвардейского офицера. Несколько угловатая коренастая фигура Дю Барта, по утверждению дона Хорры, плохо смотрелась в бальных танцах, но зато прекрасно подходила к гвардейскому жеребцу. Одет он был почти всегда не в шикарный, но аккуратный и добротный темно-синий камзол с серебряными галунами, короткий гвардейский плащ, при себе носил черный меч и менял его на шпагу лишь заступая на дежурство. Надо сказать, что дворянство Аара вне службы и государственных церемоний было весьма свободно в выборе холодного оружия. Шпаги считались утонченным, так сказать парадным и экзотическим видом богатого арсенала, сабли использовали только кавалеристы и любители, остальные же предпочитали крошить соперника в капусту мечами всевозможных форм и размеров. Дю Барта, верный традициям отцов и дедов, использовал, так называемый средний обоюдоострый меч Лотара, с утяжеленным эфесом, позволявшим не только рубить, но и фехтовать такому опытному бойцу. Меч с иссиня-черным вороненым клинком и покрытой орнаментом гардой неотлучно находился при нем всегда готовый к бою. Так что в целом в свои тридцать пять, он выглядел весьма внушительно, и с каждым годом желающих посмеяться над ним становилось все меньше и меньше. Некоторые догадывались сами обо всей нелепости подобных шуток, другие уже не могли ни смеяться, ни плакать или точнее сказать плакали по ним, безвременно спустившимися под покрывало Святого Антония.
  Не доходя до казарм, расположенных в сером трехэтажном здании, наперерез Дю Барта ринулся толстенный кавалер в ярко-желтом камзоле.
— Дон Ката? Что случилось? Вы чуть не стоптали меня, мой друг! — осадил его гвардеец.
— Печальные новости, Дю Барта! Только что в реке найден дон Матео! Изуродован и задушен! — от дона Каты за версту несло красным аарским.
— Фаворит принца Тэма? — изумился Дю Барта.
— Он самый! И знаете, что говорят? — тяжело отдуваясь, спросил дон Ката, пьяница и сплетник.
— Что же говорят? — Дю Барта вытащив белоснежный платок, смахнул слюни Каты с плаща.
— Заговор против короля!
— Не смешите меня, дорогой дон Ката! Заговор! Кто же теперь в заговорщиках? Принц Тем? Вернулись дни Семивластья?
Во времена Семивластья, когда старый король Пата Пятый оставил семь отпрысков от семи разных жен и страну раздирали войны в купе с заговорами многочисленных претендентов на престол это было бы не удивительно и даже, судари мои, обыкновенно, но это все давно кануло в лету и быльем поросло. Заговор? Сейчас? Когда Его величество Гуго Правдивый, в свои неполные шестьдесят крепко сидит на троне, и когда два принца, глубоко почитающих его сына, стоят рядом с троном готовые поддержать отца, это немыслимо! Дю Барта так и заявил сплетнику:
— Дон Ката, вот вам совет: если вы не хотите прослыть глупцом, больше никому не говорите о заговоре. Мало того, об этом говорить опасно!
— Опасно? — набычился дон Ката, давно и прочно утвердивший сам себя в должности главного знатока придворных слухов, — уж не вы ли, дон, собираетесь угрожать предку Каты Доблестного, своей спиной прикрывшего короля Мельдора во время Табанской битвы?
История Табанской битвы, о которой упомянул дон Ката, настолько запутана и туманна, что привести ее полностью не представляется возможным. Однако эпизод со спиной предка дона Каты более-менее был известен Дю Барта. Король и предок вместе удирали от конных Саррабских лучников и король, оказавшись проворней, опередил деда дона Каты у переправы через Рему. Заслонившись им как стеной, самодержец перебежал реку по единственному узкому мостику и был таков. В результате утыканного стрелами, как еж иголками, предка Каты провозгласили Спасителем Королей, похоронив со всеми возможными почестями, не забыв при этом и о наследниках – даровали навечно звание Смотрителей королевских зубочисток.
— Дон Ката, не дергайте льва за усы! — отрезал Дю Барта, закладывая платок за обшлаг рукава, — иначе мне придется обрезать ваш длинный язык для вашего же блага.
Надо сказать, что вспыльчивость дворян Аара давно уже вошла в поговорку. Говорили так: если вы хотите драки, то Аар готов к атаке. Дуэли и просто потасовки были не в диковинку на улицах городов славного королевства, правда, к приезжим относились с пренебрежительным безразличием и бывало, пропускали их колкости мимо ушей. Но не оттого, что были гостеприимными и радушными, а скорее из-за эдиктов короля, грозившему всем и каждому за смерть иностранца четвертованием на площади Милосердия в присутствии родственников от мала до велика. Однако, говорившие не были иностранцами, поэтому дон Ката не медля ни минуты, выхватил из ножен огромный дедовский меч и пырнул им в оппонента. Дю Барта, прослуживший в армиях Севера и Запада с десяток лет, участвовавший в знаменитой высадке десанта на остров Аш, лишь презрительно хмыкнул, легко уклоняясь от выпада толстяка. Тот, кто служил с ним и пил неразбавленный первач в диких горах Снежных варваров, не на миг бы не усомнился в его сноровке и смелости, но дон Ката к этому числу не принадлежал. Вследствие этого, приняв финт дона за попытку трусливо сбежать, дон завопил на всю улицу:
— Дю Барта! Дерись, как мужчина! Трус!
Вышеназванный мужчина снисходительно улыбнулся, отступил на два шага и, скинув короткий плащ, обмотал им левую руку. Затем он раскланялся с зеваками, которых всегда хватало на улицах столицы, и решил довести дона Кату до состояния бешенства, заметив среди зрителей молодую даму, с испуганным интересом выглядывающую из остановившейся кареты.
— Как поживают королевские зубочистки? — поинтересовался он.
— Убью! — рявкнул дон Ката, бросаясь на обидчика и обрушивая меч на то место, где только что стоял Дю Барта. Клинок лязгнул, высекая искры из камня мостовой, и Ката с трудом удержал его в руке.
— Ах, милейший дон Ката, не тупите ваш меч, вам будет чем заняться при зубочистках.
— Я с удовольствием запихнул бы их вам в зад! — бесновался дон Ката, силясь достать до противника зазубренным клинком.
— Ну, это как сказать, дражайший Ката! — легко уходя из-под удара, не согласился соперник смотрителя,— Я же не ваш дедушка и не намерен поворачиваться задом ко всякому встречному-поперечному!
Дю Барта с неудовольствием услышал бой курантов на башне магистрата — он уже опаздывал на дежурство.
— Оставьте Кату Доблестного! — взорвался как пушечное ядро благородный дон.
— Да как вам угодно! — раскланялся Дю Барта и извлек из-за спины притороченный на манер мечников Саррабии черный меч.— Сожалею, дон Ката, но я спешу и не смогу преподать вам достойный урок …
— Не удивительно…— буркнул слегка протрезвевший и потный Ката.
— Не перебивайте меня, невежа! Или вы назначите другое место и время, или я убью вас немедленно!— сталь, зазвучавшая в голосе Дю Барта, решительно не понравилась дону Ката. Слава дуэлянта тянулась за стоящим перед ним человеком, как длинный шлейф за принцессой Локой во время больших приемов. Дон Ката уже было прикинул, где можно было бы без свидетелей договориться с Дю Барта, может даже замять скандал, но тут из кареты раздался веселый и донельзя обидный смех женщины. Оба дуэлянта посмотрели в ту сторону и увидели насмешливые зеленые глаза под челкой кроваво-рыжих волос украшенных бриллиантовой диадемой. Дама, откинувшись на подушках кареты, смеялась. Приоткрыв коралловые губки и прижимая руку с платком к вырезу расшитого корсажа платья, она бросала быстрые взоры на дона Кату, которые, говорили ясней ясного, что она думала о нем.
— Мы окончим наш спор немедленно! — дон Ката, красный как вареный рак, встал в позицию.
— Смею заметить вам дон Ката, что вы – дурак! — Дю Барта лениво крутанул меч, проверив, удобно ли лежит он в руке. — Помните строчку из Банведа?
— Кто это? — пропустив мимо ушей «дурака», переспросил Ката.
Дю Барта вздохнул и процитировал: