Я, Юля и отец Михаил внимательно смотрели на мальчика. Прошло минут десять, если не больше.

— Я не знаю, он молчит, разговаривать не хочет, – Матвей поднялся с камня. Юля тут же накинула на его голые плечи куртку, – я честно пытался, может потом еще раз? Раньше же он говорил! Я помню.

Парень был крайне расстроен.

Состояние у всех было подавленное. Все молчали и смотрели на камень, как будто он реально сейчас что-то скажет в свое оправдание.

Первым не выдержал я:

— Вот что, охотники за святыми источниками, давайте сворачиваться, нужно еще Юлиного отца в больнице навестить, а мне еще думать, как красиво обыграть возврат святых мощей в храм, что б все поверили, что их подкинул неизвестный.

И священник, и мальчик посмотрели на меня. Явно первоначально задумывали что-то сказать, но оба промолчали.

— Что, натворили дел? Думаете, я вас арестовывать буду? Фиг! Не буду, кто будет храм восстанавливать и родник? Вас ведь, батюшка, точно с большим скандалом лишили бы сана и условным сроком Вы бы не обошлись. С Матвеем сложнее, скорее всего, направили бы в воспитательную колонию для несовершеннолетних. Эх вы, разбойники! – я взял посох и ударил им от досады об камень.

Хотя я ударил именно камень, такое чувство, что удар пришелся по голове Матвея. Он тут же схватился обеими руками за нее, гримаса боли исказила его лицо. Он немного качнулся и просто рухнул на землю.

— Ты что натворил? – закричал батюшка на меня и кинулся к мальчику, быстро уложил его обмякшее тело ровно на землю, закинул его ноги на камень и стал проверять пульс, – Юля, немедленно беги в церковь, у него обморок, в свечной лавке на входе аптечка, нужен нашатырный спирт.