9

Какое красивое длинное платье было на Лоэте! Она подбежала к нему и предложила бокал вина. Александр не пил вина, но Лоэта все же уговорила его осушить бокал. Ее губы, с привкусом вина, казались райским десертом. Фрэнка он старался попросту игнорировать, хотя несколько раз ловил его насмешливые взгляды. карлик подставил Александру под ножку, и тот чуть не разбил себе лоб. Раздраженный Александр занес руку над карликом, и тот сморщил мордочку, как маленькая макака.
— Что, ударишь убогого карлика? — спросил Фрэнк. — Разве есть что-то дороже чести и справедливости?
Александр опустил руку, и карлик ретировался.
— Похоже, в этом месте реплики о чести и справедливости неуместны, — ответил Александр.
— А что тебе до других? Ты оставайся собой, если сможешь конечно, — он высокомерно засмеялся. Александра тошнило от этого человека, но поднять руку на карлика было действительно сильно низко.
— Где моя Лоэта? — вслух спросил он и отхлебнул еще вина. Вино ударило в голову. Многие танцевали вальс. кто-то беседовал. Другие собрались за столом. Среди них Густав и Кертис. Знал бы Густав, какие вещи говорит на него его лучший друг. Такое чувство, что здесь поклоняются не поэзии, а искусству лицемерия. Александра повело. Ему показалось, что Лоэта и Эжен, взявшись за руки, прошмыгнули в другую комнату.
— Я пьян, пьян, — шептал он. Молнии ревности впились в сердце, и он побежал следом. Дверь в комнату осталась приоткрыта. Чем услышать то, что он услышал, Александр скорее предпочел бы умереть. Эжен и Лоэта говорили друг другу такие откровенные, такие пошлые вещи, что его бросило в дрожь. Эжен без стыда трогал ее тело, где ему вздумается и шептал непристойности. Светлая любовь Александра с грохотом разбилась. Александр злобно распахнул дверь.
— Так вот чего стоили твои признания в любви, шлюха! — заорал он. Лоэта, не торопясь, натянула платье, и с пафосом проговорила:
— Мы чокались сердцами, не бокалом, и разбивались вдребезги сердца!
Она вышла.
Александр накинулся на Эжена:
— Так вот оно, все твое благородство! Все твои обещания! Давно ты ее любовник, давно, да?! Все это время вы дурачили меня, да?! Отвечай!
— Молодой человек, я никому ничего не должен, — равнодушно ответил Эжен. — Удовлетворять зов своей плоти — вроде бы явление нормальное.
— Да я убью тебя!! — заорал Александр. Эжен схватил его руку в воздухе, а потом многозначительно поцеловал в губы.
— Что ты делаешь?! Что все это значит?! — обезумевшим голосом кричал Александр.
— Ничего не значит. Что плохого в том, если мы доставим друг другу немного удовольствия? Не вижу ничего зазорного в том, чтобы удовлетворять свою страсть как с женщинами, так и с мужчинами, — спокойно сказал Эжен.
— Мерзавец! Будь ты проклят! — закричал Александр и, как полоумный, помчался искать Лоэту.
— Лоэта! Лоэта! — он носился по залу.
— Она на улице. Курит, — сказал кто-то. Александр выскочил на улицу. Лил дождь. Докурив, она стояла напротив фонаря. Он видел ее силуэт в длинном, облегающем платье, цвета бирюзы, на высоких каблуках. Волосы зачесаны назад, цвета красного коралла. Она стояла к нему спиной, скрестив руки на груди.
— Лоэта! — закричал он. Она не обернулась. — Он обманывает тебя, этот похотливый извращенец! Он даже тебя не любит!
Он дернул ее за платье. Лоэта обернулась. Каким чужим был ее взгляд, наполненный еще недавно такой душевной теплотой! ее взгляд выражал холодное презрение.
— Ты же любишь меня, Лоэта, я знаю, твои глаза не могли лгать!
— Что в тебе можно любить, молокосос? — отчужденно ответила она. ее голос пульсировал в его голове. — Цветочки с тобою нюхать, на звезды любоваться? Жизнь — это тебе не цветочки и звездочки. Мне нужен настоящий мужчина. Сильный, страстный… Эжен именно такой!
У Александра в горле застрял ком. Больнее в жизни ему еще не делал никто. Шах и мат.
— Но… он… ему только плотские утехи и нужны… он и с мужчинами…
Лоэта презрительно усмехнулась:
— Ну, а мне чего нужно, думаешь? Под луной ходить с тобою за ручку? А кто и каким способом себя удовлетворяет, это личное дело каждого.
— Тогда зачем, зачем ты все это со мною затеяла, если тебе нужен он?! — губы Александра дрожали от бессильной злобы, обиды, боли, унижения. Глаза наполнились слезами.
Лоэта холодно рассмеялась.
— Ошибаетесь, мне не нужен никто! Мне нужны только, как ты говоришь «плотские утехи». Я добилась своего, ты мне больше не интересен. Отвали!
Дождь продолжал лить, волосы Александра прилипли к лицу. Она снова повернулась к нему спиной, давая понять, что разговор окончен.
— Как же так, Лоэта, я не верю, не верю! Ты на что-то обиделась и обманываешь меня. Хочешь помучить, позлить, подразнить — он вцепился в ее платье. Лоэта с силой оттолкнула его и Александр упал в грязь.
— Отвали, сосунок!
— Лоэта, не шути так со мной, у меня, кроме тебя, никого нет!
— Меня у тебя не было никогда. Я никогда никого не любила, потому, что не умею любить.
Он схватил ее за подол платья с мольбой и слезами. Лоэта снова столкнула его в грязь:
— Умри, ты жалок! Как червь, валяешься в грязи. Думаешь, я шучу, что ты не нужен мне, не можешь в это поверить? А я не шучу. Разговор окончен. Валяйся в грязи, раз тебе нравится, каждому свое. Так ты кажешься еще более ничтожным!
Она ушла быстрыми шагами, хлюпая по лужам туфлями-лодочками цвета бирюзы. Внутри у Александра будто бы все умерло. Душа напоминала выжженное поле, на котором уже ничего не растет. Он смотрел на дождь, на фонарь, стоял на коленях в грязи, ничего не осознавая и не понимая.
— Как тебе: «Они плетут свои паутины»…
— Ага, — ответил кто-то. — А это что за свинья в грязи валяется?
— Да это же Александр! Македонский! — сказал Густав и захохотал.
— Забери свои дурацкие стишки, мне они не нужны! — Фрэнк бросил тетрадь со стихами в лужу перед Александром. Карлик со злобным хохотом пробежался по ней ногами. Тетрадь утонула в грязи, а вся белая рубашка Александра была заляпана грязными брызгами. Он краешком глаза, как безумный, посмотрел на серую обложку, лежащую в грязи, в которой была часть его души… Самая лучшая, самая светлая. Теперь казалось, что это не тетрадка утонула в грязи, а его собственная душа утонула. В голове пронеслась строчка: «Все прекрасное втоптано в грязь».