— ТЫ словно просыпающийся Будда! — сказал Николас. — Мир всегда казался тебе прекрасным и удивительным, а теперь, шаг за шагом, ты вступаешь в его грязь.
— не все такие мерзкие, я искренне в это верю. Пойдем съедим где-нибудь хот-дог?
— Фу, какая гадость! — сказал Николас. — Это вредная, ужасная пища. Ты же знаешь, что я вегетарианец. Хочешь, я приготовлю риса?
— нет, нет, спасибо, — ответил Александр. — Сегодня мне хотелось отгородиться от всего. Никуда не выходить.
— В твой идеальный мир начинает проникать грязь. Спасайся, пока она не поглотила тебя. «Смотрите на этого человека: свободный, он бежит в ярмо» — Дхаммалада.24.344. Если бы ты научился медитировать, то погрузился бы в состояние совершенной невозмутимости и освободился бы от телесности.
— Прости, брат, нет настроения слушать о медитациях, пойду к себе.

8

Была хорошая погода, и жизнь, как всегда, кипела вокруг, но она уже не восхищала Александра. Он шел по аллее, погруженный в свои мысли.
— Молодой человек, дайте позвонить! — как в насмешку сказал кто-то.
— Свой нужно иметь! — буркнул Александр и прошел мимо. Только мысли о прекрасной Лоэте возвращали его к жизни. Любовь, как живая вода, сглаживала все. Он нес тетрадку со своими стихами, чтобы подарить их Фрэнку на память. Хоть кому-то они нужны.
Лоэта, как и прежде, не сводила с него глаз, и это теплое чувство, которое переполняло его, грело душу. Он вручил тетрадь со стихами Фрэнку, и тот горячо поблагодарил. Лоэта сочиняла стих о цветущем саде, который напоминает души, переполненные любовью.
На перерыве Александр заметил, как Фрэнк зашел в соседнюю аудиторию. Вскоре туда вошли Густави Кертис. Испугавшись, что эти люди причинят его другу вред, Александр спрятался за дверью, чтобы в случае чего прийти на помощь. Он услышал смех Фрэнка.
— Смотрите, — хохотал Фрэнк, — он презентовал мне тетрадку со своими идиотскими стихами!
— Вот это посмешище! — засмеялся Густав. Александр прислонился к стене. До создания никак не могло дойти, что же здесь происходит. Находясь в шоке, Александр все же заметил, что Густав общается с Фрэнком вовсе ни как непримиримый враг, готовый унижать его своим превосходством. Это напоминало беседу давних приятелей-заговорщиков.
— Как можно писать такой бред! — добавил Кертис и все трое покатились со смеху.
— Мне надоело подыгрывать этому дурачку, — сказал Фрэнк. — Как же он раздражает меня, кто бы знал.
— И не говори! — ответил Густав. Александру казалось, что он прилип к стене. Душу пронзила тонкая длинная игла. Он, белее полотна, распахнул дверь. Все трое перестали смеяться. Густав схватил Фрэнка за шиворот:
— Доигрался, щенок!
— Алекс, Алекс, помоги, помоги!
— Хватит ломать комедию, я все слышал.
— Густав отпустил Фрэнка, все трое расхохотались.
— Ну так и что? — невозмутимо спросил Фрэнк.
— А то, что я считал тебя своим другом!
— Другом? Кто тебе такое сказал?
— Ты же и сказал! — вне себя от ярости воскликнул Александр.
— Да упаси меня Господь, быть другом такого идиота, как ты!
Фрэнк нагло рассмеялся ему в лицо. Александр слушал и не верил. Это был уже совершенно другой человек. как будто маска упала и обнажилась его истинная сущность — наглая, заносчивая, как у Густава.
— Ну и лицемеры вы тут все, аж противно! — сказал Александр.
— какие есть, — с издевкой бросил Фрэнк и все сопроводили Александра дружным хохотом.
— В чем дело, на тебе лица нет, — спросила Лоэта.
— Я больше не хочу сюда приходить, — сказал Александр.
— Как же так, а я!
— Мне все противны. Ты знала, что Фрэнк на самом деле приятель Густава, и что они разыгрывают меня?
— Фрэнк приятель Густава? В первый раз слышу. Откуда же мне знать, этот мальчишка был твоим другом! — воскликнула Лоэта.
— Другом! — злобно усмехнулся Александр. — Ноги моей больше здесь не будет! Здесь одни лицемеры, тошнит уже!
Когда Александр повернулся — Лоэта плакала. В первый раз он видел, как она плачет, и сердце едва ли не разорвалось на части.
— Ты и меня в лицемерии упрекаешь? — спросила она сквозь слезы. — Я подарила тебе свою любовь, а ты хочешь кинуть меня… Если ты не придешь, я умру, умру…
— Прости, прости… — сказал Александр. — Ты — мое сокровище, все, что у меня осталось, никому тебя не отдам, никому…
— Люблю тебя, и всегда, всегда буду любить… — шептали ее теплые губы.
— Господа, через два дня объявляю банкет по случаю дня рождения кружка! — послышался голос Эжена. Александр шел домой поникший. Фрэнк очень больно ранил его. Что за отвратительный кружок!
— Подайте на пропитание! — раздался жалобный голос нищего, но Александр с презрением отвернулся. Сразу же вспомнился случай в кафе. Душу переполнило отвращение.
— Ты научился медитировать? — спросил Николас. — Смотришь в одну точку и ни на что не реагируешь. Ну хорошо, а я скажу тебе, что сказал Будда перед своей смертью. «Теперь, о монахи, мне нечего больше сказать вам, кроме того, что все созданное обречено на разрушение! Стремитесь всеми силами к спасению». Это был великий переход в нирвану.