6

— Будда достиг освобождения. Он доказал, что этого состояния может достичь каждый в этой жизни, — говорил Николас и жег благовония, от которых щекотало в носу. — Будда сказал: «Лишь подобные младенцам стараются узнать, вечен ли мир или нет, ограничен ли он, или бесконечен. Единственно, что имеет значение, это борьба со страданием, поиск пути, ведущего к освобождению от страдания. Все остальное — игра ума».
— Какое страдание, Ники! — воскликнул Александр. — Жизнь прекрасна, когда в ней есть любовь! Любовь взаимная! Она, как цветущий сад. С головой утопаешь в его ароматах!
— Ага, с горечью ревности.
Александр вспомнил, что его подозрения оправдались, и Лоэта все-таки нравится Эжену. Игла ревности вновь вонзилась в душу, как жало насекомого в плоть. Но нет, Эжен слишком благороден. Он не станет пятнать свое доброе имя, не станет рушить чужое счастье. А Лоэта — слишком чистый цветок, чтобы нагло врать и шутить таким святым чувством, как любовь, которая облагораживает, наполняя душу теплым блаженством. Пока он размышлял о любви и ревности, Николас-Махатма уже читал первую часть канона Трипитаки, которая называлась «Винаяпитака».
— О господи, — сказал Александр, и, оставив брата созерцать истину, тихо вышел из комнаты. В окно стучалась цветущая ветвь дерева.
— Цветущая ветвь, словно поцелуй, — проговорил Александр. Глаза его грезили Лоэтой. На дворе ходило несколько голубей. Александр кинул птицам хлебных крошек. Жирные голуби устроили настоящую драку из-за кусочка хлеба. Вспомнилась потасовка в театре. Стало противно. Самый сильный из голубей отобрал у остальных самый большой кусок. Пришла на ум поговорка: «Кто смел, тот два съел». Александр захлопнул окно. Николас продолжал бубнить вторую часть канона Суттапитаки. Иногда кажется, что жизнь — маленький сумасшедший дом.
Он ждал встречу с Лоэтой и, казалось, что все остальное потеряло смысл. Как замечательно будет снова увидеть ее. Этот милый, прекрасный образ! Наполняющий жизнь смыслом.