-Почему ты думаешь, что я уже давно готова была это сказать? Чувствовать ведь можно все, что угодно, а иметь силы и желание высказать это — не всегда.

-Уже давно твои глаза говорили за тебя. Ты действительно думаешь, что я ничего не видел?! Глупышка…

-Тогда зачем же так, Канарис?! — вскричала я невольно, ибо от боли, от сознания того, что он все знал и все равно проделал этот спектакль со мной, так кричало мое сердце.

Канарис снова прижал меня к себе, я уткнулась лицом в его мундир, а он поцеловал мою макушку.

-Ты очень красивая сегодня! — сказал он. — Правда… Послушай меня. Постарайся успокоиться и выслушай, Сержант, потому что, другой возможности уже не будет. Тебе действительно послезавтра вылетать… И здесь на несколько километров вокруг — никого… Ты спасла мне жизнь. И я знал, что ты на это способна — спасти жизнь офицеру армии, против которой еще недавно воевала сама. Способна, потому что сама ждала от меня того же, когда лежала под скальпелем, который резал тебя на живую. Ждала от врага, от того, кто мог в любой момент отправить тебя на смерть. Почему? Почему, Сержант?!.. Ты понимаешь, о чем я?

-Понимаю, — прошептала я.

-Если бы ты знала, как мне хотелось тогда выстрелить в затылок этому уроду Мантейфелю или просто придушить его! Если бы ты только знала… Но я понимал, что сотвори я это или просто попытайся я его остановить, все — я никогда не смог бы тебя спасти и мы, возможно, уже оба оказались бы у стенки. И даже потом, когда он вышел, я не решился пожалеть тебя, хотя мне очень этого хотелось. Так хотелось обнять тебя, осушить твои слезы! Сам не понимал, что такое со мной творится…