Мы с отцом Михаилом встаём у аналоя – это высокий четырёхугольный столик с раскинувшейся на ней Библией, чьи позолоченные страницы слепят мои грешные глаза.
Мне всегда было интересно, есть ли какой-то принцип, по которому отец Михаил выбирает страницу, на которой раскрывать Библию при совершении обряда исповеди. Вероятней всего, снова — очередная формальность.
— Здравствуйте, отец Михаил, — говорю я, опустив глаза на памятку.
— Здравствуй, дочь моя.
Я прокашливаюсь, ища глазами нужный пункт.
— Итак… Номер шесть. Злилась и обижалась, что не получила желаемого.
Ты кончаешь, а я нет! Ты кончаешь, а я нет?!!
— Номер шесть, — понимающе повторяет отец Михаил.
— Номер девять. После совершения греха каялась не сразу, а через какое-то время или не каялась вовсе.
Трахнули меня, Тоша, вчера, как последнюю шалаву…
— Номер девять.
Я замолкаю, раздумывая о том, стоит ли мне продолжать или на этом достаточно.
— Ну чего ты? Всё?
— Ну… Номер десять. Грешила празднословием, пела мирские песни. Там… было такое… один раз.
Говорят, даже палка стреляет раз в год…
Не сменил походку, не снимал медали…
И жопу моей дамы возит новый МЕЕЕЕРИН!!!
— Номер десять. Не стесняйся, дочь. Расскажи всё, как есть.
Ах, старик, да расскажи я тебе хоть половину из всего дерьма, ты бы меня из дома больше не выпустил))))))
— Номер двадцать пять. Гневилась, выходила из себя.
Урод ёбаный, выебок, сука, выблядок ёбаный, урод, сука, ёбаный, сука, урод, блять, УРОД, БЛЯТЬ, УРОД!!!
