Потолок с херувимами.
Его голос опустился до постельных тонов:
— Мои мужские органы в рабочем состоянии.
— Ты даешь мне знать, что тебе надо, раньше, чем понимаешь сама.
Хню бросила быстрый взгляд на расписанный херувимами потолок и произнесла краткую молитву, шевеля своими пухленькими губами.
Она превратилась в одну-единственную огромную мурашку и сказала «да».Луна была где-то высоко.Несмотря на столь жаркую ночь, Хню дрожала, попирая босыми ногами песок.
Бесконечное жужжание насекомых и щебетанье птиц в сочетании с воздействием пищи и вина убаюкали ее до состояния свинцового оцепенения.
Никанор стал медленно покрывать поцелуями и ласками все извивы ее живительного тела.Она не проявила ни малейших признаков, которые можно было бы интерпретировать, как нежелание подвергаться дальнейшим эротическим действиям с его стороны.Когда его ладони встретились в районе пупка, они продолжили свое эротическое путешествие вверх.Наконец смелые путешественники достигли горных высот.В его ладонях лежало по плоду, нежно подрагивающему в такт участившемуся дыханию.
Пальцы непроизвольно сжались несколько раз.Хню закрыла глаза, Никанор тоже.Взор его затуманился, и голова чуть-чуть закружилась.
А потом, словно по волшебному велению, глаза их закрылись, и они дружно вздохнули.
Глава 10.
Головная истома Хню.
В отчаянно бившемся сердечке Хню вырастало и пускало мощные корни запредельное и новое для девицы чувство, переполнявшее мелкую её душу и переливавшее через край девицыного разума, пенясь и наполняя никчемную жизнь смыслом служения мущщине в Никаноре.
Благодаря тем чувствам, которыми она и полюбила в Никаноре мущщину.В хнюниной голове медленно вырастала истома.
Мущщина издал низкий, протяжный стон и медленно вошел в нее, натянув до предела девицыны нервы, которые уже не пошаливали в Хнюше.
Никанор замер от избытка нахлынувших чувств.
Наслаждение!Тепло!Хнюнины внутренности порадовали теснотой и запредельной температурой.
Наконец-то он дома!
-Для меня не было бы большего наслаждения, чем быть в вас первым, —
прошелестел Никанор ей в ухо, и мурашки затанцевали у Хнюни по всему телу.
— Ты такая красивая, — проговорил он хрипло и стал теребить большими пальцами ее уже разболевшиеся сосцы.
— Я люблю тебя, — произнес мущщина, пока его тупое копье проникало во влажную путаницу пепельных завитков.
«Да, я люблю груди, — подумал Никанор. — но могу наслаждаться и её бедрами прямо сейчас».
А она, не покладая уст, все говорила, говорила…Ах, какой он был яркий человек! Просто кишащий идеями!
Никаноровое тело восхищало девицу, всё такое в гладких пластинах бицепсов, трицепсов и других мужских мышц!Ах, как же волновали никаноровые глаза ее груди, выглядывающие из-под фантазий модных дизайнеров.Никанор хотел её.Всеми известными ему способами.И ещё несколько способов они придумают сами.
Бриллианты, кольца, серьги и другая роскошь рябила ее юный взгляд,доставала до глубины души и возбуждала меркантильность девицыну до пределов, слюнки Хню постоянно судорожно сглатывала, неистово попукивая и пренебрегая условностями света.
В ее голову все чаще и чаще заползала печальная мысль…
«Я люблю тебя, — прошептала Хню себе под нос и закатила глаза, но без истерики.
