Эти двое выносят столы, на которых в больших плетёных корзинах будет лежать угощение для нищих в честь празднования Пасхи: у нас было две корзинки яиц, семь куличей с разноцветной стружкой, бутылка, наполовину заполненная водочкой…

Помимо них двоих по храму шныряют ещё с десяток детей. В основном младше нас. Они выполняют мелкую работу по типу наполнения лампадок маслом и вытирания пыли со всех горизонтальных поверхностей, за исключением алтаря.

Мы с Любой со швабрами на перевес ходим по огромному (гигантскому, блять!) залу Храма Вознесения Христова, покрывая божественный пол мистером Пропером из Пятёрочки.

Мелкие уёбки (прости, Господи), носятся по уже помытому, чем приближают мою психику к обрыву. Мне *вот столечко* остаётся до того, как я взметну эту швабру вверх и ебану одну из этих личинок черенком по их православной башке.

Перемотаем немного вперёд; я заебалась, как сука, но пол чист, и у меня даже остались силы для тёмной стороны.

А мальчики, не унывая, продолжают таскать и расставлять столы. Подхожу к Димасику, пока тот не успел схватиться за новый стол.

— Йоу, брат, — тихо окликаю я, стоя у него за спиной.

Тот оборачивается.

— Есть это самое?

Димасик заигрывающие почёсывает кончик носа.

Да, этот сукин сын также не против залезть под мою длинную юбку, тем более, что он, пожалуй, догадывается о моей гнилой натуре.

Если этот перец когда-нибудь попробует поцеловать меня — забудет про свои яйца насовсем.