СЦЕНА 1. Ночь перед продажей
На сцене площадь. На переднем плане небольшая кучка рабов спящих прямо на земле. Цецилия неподвижно лежит, «свернувшись калачиком», головой к центру сцены, уткнувшись лицом в согнутый локоть, непонятно, то ли она плачет, то ли спит. Луций сидит неподвижно, подперев голову рукой, погруженный в невеселые мысли.
Луций: Ты не спишь, Цецилия?
Цецилия: Нет. (Садится, безучастно глядя в зал)
Луций: Ты знаешь, у нас все-таки есть выход. Если нас продадут, то я буду так работать, чтобы выкупить тебя из рабства. Сначала тебя, а потом меня. Римские законы позволяют это.
Цецилия: (Безнадежно качает головой) Ах, Луций!.. (Молчит) Быть может, нас купят вместе… Боги не допустят, чтобы нас разлучили!
Луций: Боги жестоки. Они гневаются на нас. Или им нет до нас дела. Ведь наш отец считался одним из самых богатых людей в Афинах, а что теперь, когда он умер?
Цецилия: Теперь! Теперь мы нищие! А завтра нас продадут, и мы станем рабами.
Луций: … Словно тьма опустилась над нами, и нет никакого просвета!
Цецилия: (Молчит) Послушай, Луций, наша кормилица перед отъездом из Афин рассказала мне, что наша с тобой мать совсем не умерла, и что она очень любит нас и молится за нас.
Луций: Наша мать жива?!… (Меняет позу) Почему же ты молчала, Цецилия?
Цецилия: Кормилица не велела тебе говорить, она боялась, что ты станешь разыскивать ее, а отец рассердится и лишит тебя наследства. Она не знала, что у отца долги.