Я постучался в квартиру бабы Розы. Она немного глуховата, поэтому мне пришлось тарабанить очень долго. А потом я вспомнил, что она ещё с ходунками, что увеличило длину моего ожидания. Чёрт! Через какое-то время, не удивлюсь, если прошло полчаса, она всё же удосужилась открыть мне дверь. Перед собой я увидел старость во плоти: полная, седая, с варикозными ногами и радикулитом; кожа свисала по всему телу, а морщины заполонили лицо.

-Митенька,  это ты? – проскрежетала баба Роза.

-Да, Роза Ясленовна! – кричал я. – Я к вам книжки пришёл предложить!

-Каво? – преспрасила старуха. – Мишки? Какие мишки?

-Да нет же! Книжки, книги!

-Иги? Монгольскае что ли? Опять? – На лице старухе виднелся страх перед очередным нашествием монголов. Видя её, можно сразу понять, что она и первое помнит.

-Книги, говорю!!! – закричал я на весь подъезд. – Книги нужны?!!

-А книжки, то? – мягко сказал она. Я немного опешил от резкой смены тона голоса. – Читать я люблю, хоть и вижу уже плохо. Ты принеси – я посмотрю на них. Дверь закрывать не буду.

Я кивнул и побежал за коробками. Получились они конечно очень тяжёлыми. Зарядка лучше, чем в дорогих спортзалах. Поднимая каждую, я всё больше понимал, что надо бросать курить и пить. Когда мне стало лень поднимать их, чтобы внести в квартиру, я начал толкать.

Затхлый воздух непроветриваемой конуры проник в мои лёгкие. Тяжёлая пыль осела в моём носу. С порога меня встретила грязь. Обувь прилипала к жирному прогнившему линолеуму. У двери стоял старый румынский шкаф, который шатался от любого порыва ветра. Двери в комнаты были со стеклянными вставками, на которых наклеены советских времён фотообои. Справа от входа шумел сливной бак унитаза, а в ванной капал кран. Я зашёл в гостиную, в которой старушка уже устроилась в старом пыльном кресле, от которого несло уриной. Рядом стоял диван-книжка с белыми кругами и маленькая тумбочка с маленькой настольной лампой. Рядышком лежал томик неизвестного мне советского писателя. Напротив кресел стоял пыльный сервант – гордость советских граждан. За стеклянными дверками стояли хрустальные и керамические сервизы. Посередине стоял старенький «пузатый» телевизор, накрытый кружевным белым платочком, сверху стоял кактус.