Когда я была маленькой, я очень любила строить шалаш дома из подушек и одеял.
У нас в гостиной стоял большой деревянный стол , он то и служил мне основой для моего домика.
На поверхность я выстилала одеяла, все щели подтыкала подушками. С собой брала настольную лампу, игрушки и книги. Там могла играть всеми днями напролет. Иногда, я представляла, что я принцесса, которую заточили в башне, и ждала, пока меня спасет прекрасный принц. Либо, я участник геологической экспедиции и мы всем отрядом пробираемся в пещерах ища выход.
Сейчас мне тридцать лет. Работаю в доме для престарелых. Да, это совсем не то, о чем я мечтала, но жизнь сложилась именно так.
Когда я училась в колледже, меня направили на практику в один из местных домов для престарелых, с громким названием «Крылья надежды». Тогда, я еще не подозревала, что эта практика окажется для меня судьбоносной.
Первый день. Я утром встала, собралась и как сейчас помню, плотно позавтракала. Улыбнулась себе в зеркало и отправила в дом для престарелых, или как его называют иначе, дом-интернат для престарелых и инвалидов. К слову, протежировала меня туда, заведующая по учебной части, я же сама хотела в школу. Дом-интернат находился недалеко от моего дома, поэтому на практику я ходила пешком через парк. А какой был красивый тот парк, высокие тополя рослипо всей продолжительности аллей, кусты шиповника закрывали своими ветвями забор. В парке было очень чисто, много лавочек, на деревьях висели кормушки для птиц и белок. Это одно из немногих мест нашего города, которое приводило меня в умиление, и в этом парке я ощущала себя полностью безмятежной.
На часах девять утра и я перешагиваю порог дома-интерната. В нос сразу «бросился» запах гречневой каши с молоком и запах какао. Все точно как в детском садике. Мне необходимо было попасть в кабинет директора, как мне сказали, он находился на втором этаже, между комнатой досуга и прачечной. Поднявшись на этаж, я сразу же увидела табличку на двери «Директор» и уверенным шагом отправилась к указателю. Постучав дважды, я услышала из-за двери приглашение войти.
— Здравствуйте, меня зовут Лина. Я к вам на практику, — протараторила я.
— Да, я уже в курсе, меня зовут Лидия Михайловна.
— Очень приятно, когда я могу приступить к работе?
— Милочка, — ответила директор и улыбнулась, — Куда ты так спешишь? Сначала я тебя введу в курс дела, зачем ты тут, затем, экскурсия по территории и ты уже дашь свой ответ, будешь ли тут оставаться или уйдешь восвояси.
— Да, как скажете, — покорно ответила я, — Я вся во внимании.
— Очень хорошо, — Лидия Михайловна сняла очки и убрала их в сторону. – Здесь, как ты понимаешь, содержатся старики, от которых отказались родственники, под предлогом, что у нас тут якобы курорт и старикам здесь лучше. Помимо этого, у нас есть инвалиды, от которых отказались. Родственники тех и тех, обманывая себя и нас, обещают, что вернутся, заберут, просто сейчас дела и работа. Но, возвращается, как правило, два человека из двадцати. А за инвалидами вообще один из тридцати. Наш дом-интернат вмещает в себя шестьдесят человек. Имеем в своем распоряжении три этажа, кухню, спортивный зал, комнату для досуга, библиотеку и прачечную. Так же, в этом году подала документы, чтобы нам сделали площадку на территории, все-таки занятия на свежем воздухе приводят стариков в полный восторг.
— Получается, что они никому не нужны? – удивленно спросила я.
— Почему? Нам нужны, правда старикам это тяжело принять. Каждый сидит и ждет, когда откроется дверь и его сын или дочь придет . Но, некоторые так и не доживают до этого момента.
— Что будет входить в мои обязанности?
— Я просила, чтобы нам выделили девочку для уборки, но сейчас подумала, что помимо уборок комнат , ты будешь еще с ними общаться. Ты же на психолога учишься?
-Да, хотя, на самом деле хотела на геолога, но жизнь так сложилась, что потянуло в психологию.
— Вот и чудно, ответила директор. У меня на примете постоялица, она не разговаривает и почти ничего не ест. Новенькая. Мария Петровна – инвалид, у нее нет руки, и она не видит , ее просто привезли и оформили здесь бессрочно. Возьмешься?
— Я? И что я должна буду сделать?
— Разговори её, мне надо понимать, что она контактнаяи в дальнейшем у нас проблем не будет. С сотрудниками не общается, с соседями тоже.
— Я ничего не могу обещать, я же новичок, знаний еще не так много, но я попробую. Когда начинать?
-Сейчас, — ответила директор и улыбнулась. Все что тебе понадобится для работы, найдешь в подсобке, если не сможешь определиться, спросишь помощи у бабы Глаши.
После разговора с директором, я вышла в коридор и пошла по указанному маршруту в подсобку. В голове стали крутиться разные мысли, от «зачем оно мне все надо», до «бедные старики». За мыслями я прошла подсобку и вышла на улицу. Опомнилась уже в сквере на территории дома-интерната. Оглянулась и увидела, как старики проводят свое свободное время. Кто-то читал, кто-то вязал, дедушки играли в домино, и очень выделялась из всей толпы одна бабуля, как потом оказалась та самая Мария Петровна.
Она сидела неподалеку и гладила одной рукой игрушечного пушистого кота. Впоследствии, узналось, что его зовут Барсик. Мария Петровна хотела поправить плед, которым были накрыты ноги, и случайно уронила кота. Если бы она не была слепой, то поиски и спасение кота прошли бы успешно, но она не видела и очень опасно начала двигаться вбок, чтобы рукой нащупать игрушку. Я подбежала к ней и сказала:
— Я Вам сейчас помогу, не наклоняйтесь . Старушка повернула голову на мой голос и поджала губы. – Держите, — сказала я, оттряхнув игрушку и вложила ей в руку. Ответа не последовало. Я грешным делом подумала, что она еще и немая. Развернулась, чтобы уйти и услышала:
— Мой Барсик хочет молочка.
Я опешила, это же игрушка. И как реагировать. Мысли вереницей стали кружить в моей голове, а я так и осталась молча стоять.
— Мой Барсик хочет молочка, мой Барсик хочет молочка..
— А Вы? – выдавила из себя я.
— Краюшку хлеба – звонким голоском ответила старушка.
На территории заиграла музыка, это был призыв к тому, что всем пора назад в здание, прогулка окончена. Я вместе со всеми прошла вовнутрь и дошла до подсобки.
- Так вот ты где – проговорила директор, — Я тебя видела, смотрю, стоишь со старушкой, игрушку протягиваешь. Как тебе она?
- Я еще не поняла, но она просит молока для своего кота. Мария Петровна не в курсе, что это игрушка?
- Милочка, я тебе больше скажу, она уже не знает кто она такая. Так, хватит разговоров, бери необходимый инструментарий для уборки и за дело.
С этого момента начались мои будни в доме-интернате. Каждое утро я приходила к девяти и уходила в восемь вечера. Работы было очень много и плюс ко всему, мне было очень интересно, что же это за старушка такая. Она вела себя как минимум, странно. Сидела в своем кресле, в руках постоянно был игрушечный кот. Я никогда не видела, чтобы она ела, и почему-то персонал особо к ней не проявлял внимания. Когда ее не было в комнате, я заходила и оставляла на ее столе стакан молока и булочку.
Какой бы странной она не была, но она выглядела очень ухожено. Волосы собраны в пучок, каждый день на ней был надет новый свитер или джемпер, юбок было, правда, всего три, но они всегда были чистые и выглаженные. У Марии Петровны были при себе черные очки, на тот случай, если кто-то к ней подходит чтобы поговорить. Несмотря на видимость, которую выстраивала по отношению к себе Мария Петровна, мне почему-то не верилось в ее замкнутость и показную невменяемость.
Через две недели от начала практики , я уже привыкла к режиму и количеству работы , и вечером получилось освободиться немного раньше. Я налила себе чай и вышла на задний двор. Сев на лавочку я закрыла глаза и представила, как приду домой, наберу себе теплую ванну и буду лежать час. От мыслей меня отвлек скрип. Открыв глаза я не поверила увиденному. Передо мной на коляске сидела Мария Петровна и улыбалась.
- Так, Вы видите? – взвизгнула я.
- Конечно, — рассмеялась старушка.
- Так к чему весь этот спектакль?
- Понимаешь, Лина, я на этом свете живу уже лет сто и мне стало скучно. Особенно скучно было, после ампутации руки. Представляешь, один неумеха, сбил меня на машине, а второй неумеха взялся лечить. Как итог, я без одной руки.
- А Ваша слепота?
- Ой, это отдельная история, мне так смешно от нее. После того, как я стала однорукой, я все чаще оставалась сидеть дома. Ты представляешь, я бывший работник культуры и без руки. Мой ухажер, Дмитрий Олегович, очень быстро перекочевал к моей соседке, ну конечно, она же с двумя конечностями и могла ему готовить его любимые отбивные. Ах, ты бы видела, как он своей вставной челюстью его жует, умора, — Марию Петровну было не остановить, она рассказывала о соседке, про ухажера и как решила их проучить. – Ну, так вот, думаю я, что им слишком сладко живется. В один прекрасный день , он снова пришел на отбивные и тут возникла на лестничной клетке я и как закричу «Ты мне всю жизнь сломал! Я вас всех прокляну! На моем несчастье не видать вам счастья!», ну и чтобы добавить драматизма схватилась за сердце. Ты бы видела их лица. Ненаглядный Дмитрий Олегович побелел и облокотился к двери, а соседка моя начала креститься. Рассказывать могу долго, что происходило, но почему-то я решила, что мне прямо сейчас надо ослепнуть. С визгом « Я ничего не вижу, мои глаза!» я кидалась из стороны в сторону. Откуда мне было знать, что по лестнице поднимался мой сын и все слышал. Как итог, скорая, больница , взятка врачу и я полноценная слепая.
- Так зачем? – в сердцах крикнула я, — зачем Вы сами это подстроили?
- Ну, понимаешь, я увидела, как меня жалеет сын, как про меня вспомнили все те, кто не появлялся в моей жизни долгое время. Мне это понравилось. И, тем более, я всегда мечтала стать актрисой и тут такой дебют, — договорив фразу, Мария Петровна рассмеялась.
Дальше она рассказала, что после этой ситуации, прошло несколько месяцев и ее сын, встретил женщину. И все свободное время стал уделять своей пассии. Начались совместные поездки, и как итог он перебрался к женщине. Мария Петровна осталась одна. Все началось с невинной шутки, а обернулось драмой. Окружению надоело ее жалеть и ухаживать и она осталась одна. Сын переводил денег, нанял помощницу по хозяйству, но сам почти не появлялся. Осталась она одна в квартире, без руки, но правда зрячей.
- Как Вы оказались тут? – спросила я.
- Я сама себя сюда поместила. От имени сына подала документы и через неделю меня оформили.
- А он в курсе?
- Последний раз, когда мы с ним разговаривали, он собирался вроде бы в Китай. В этот момент я и подала документы. Вряд ли он в курсе. С того момента, он так и не звонил.
- А как же кот?
- Ой, знаешь , чтобы меня не докучали расспросами я придумала себе легенду, что это мой живой кот и сработало , меня считают ненормальной.
Говорили мы еще часа два , на улице начало темнеть. Я отвезла Марию Петровну в комнату и сама отправилась домой.
Конечно же ни о какой ванне уже речи не шло. Я быстро ополоснулась, налила кофе и сидела, думала, как быть и что делать. Единственной здравой мыслью было найти сына Марии Петровны и пропесочить его как следует.Утром, уже про традиции, я пришла на практику, но вместо того, чтобы пойти в подсобку переодеваться я проскользнула в кабинет директора. В надежде найти карту Марии Петровны.
Карту я нашла, списала данные сына. Чуть позже набрала по указанному номеру.
-Алло., — раздался в трубке женский голос.
-Здравствуйте, меня зовут Лина. Я сотрудница дома-интерната «Крылья Надежды». Могу я поговорить с Алексеем?
- По какому поводу? – чуть тише спросил голос.
- У нас содержится его мама, у меня есть пара вопросов.
- Алексея больше нет. Он погиб. Так она у вас? Диктуйте адрес, я подъеду.
Продиктовав адрес, я сидела еще больше в замешательстве. Как такое может быть? Через пару часов к зданию подъехала красная Пежо и из нее вышла невысокого роста блондинка. Ее звали Екатерина, и она была супругой покойного Алексея.
Как оказалось, в браке они были три года и проживали вместе с Марией Петровной. Со слов Екатерины, старушка была доброй и обходительной, до недавних пор. После той ситуации на лестничной клетке , её как будто подменили. Возили по специалистам, в санатории, врачи все как один говорили , у Марии Петровны началась деменция. Она стала забывать выключать воду, могла уйти в магазин и не вернуться. Искали ее всем двором и даже несколько раз вызывали полицию. А после смерти Алексея, старушка совсем обезумела от горя. Через сорок дней, принесла домой игрушку, кота Барсика и разговаривала с ним.
— Как же Вы могли ее сюда отдать? – спросила я.
— Её никто не отдавал. Мне необходимо было ехать по работе в командировку, и я попросила помощницу по хозяйству, приглядеть. А когда вернулась, Марии Петровны уже не было дома, и я не знала где ее искать. Единственное, что мне удалось уточнить, что в моргах и больницах ее нет. Но, Вы и меня поймите. Зачем мне вешать на себя такой груз? Я и так овдовела, а еще обезумевшая старушка. Простите, но мне пора идти.
Я так и осталась сидеть на лавочке . Услышанное не укладывалось у меня в голове.
Но, я понимала, что оставлять Марию Петровну одну нельзя. Попросив у директора разрешения начать дела попозже, я пришла в комнату бедной старушке. Она сидела в кресле, перед окном, гладила игрушечного кота и говорила «Скоро Лина придет. Принесет молочка и краюшку хлеба».
— Мария Петровна, как Вы? Старушка повернула голову и спросила:
— А мы знакомы? Вы кто? Я жду Лину, а Вас не знаю, Вы новенькая?
И тогда я все поняла. Деменция прогрессировала.Вчера со мной разговаривала та самая, настоящая Мария Петровна, которую не тронула болезнь. Но сегодня, этого человека уже нет. Я извинилась за беспокойство и ушла. Поднялась в кабинет директора и рассказала, все, что мне удалось узнать.
Закончилась моя практика через месяц. Каждый день я навещала Марию Петровну с ее Барсиком, но она меня уже не узнавала. Как мне потом рассказал врач, в тот вечер, когда мы с ней говорили по душам, она была настоящей, той самой. Благодаря лекарствам. После того дня она больше не пила препараты и заставить ее никто не мог. Персонал смирился с выбором постоялицы, и просто ухаживали за ней.
Прошло семь лет, но «Крылья Надежды» меня не отпустили. Я работаю психологом-адаптологом . Марии Петровны уже как пять лет нет на свете, но на могилку ,я все так же ей приношу стакан молока и краюшку хлеба.
