-С такими фактами и не поспоришь, — расстроено сказал я. – Я пока подумаю, и если что – позвоню вам. Договорились?

-Конечно, конечно. Звоните, когда решите.

Риелтор убрал свой блокнот в дипломат, поправил свой воротник, и вышел в подъезд, не попрощавшись. Я не придал этому особое значение, но на душе стало как-то неприятно.

Закрыв дверь, мысли начали приходить в мою голову. Я сел на перевёрнутое ведро, и начал мозговой штурм. Естественно мысли были только о продаже квартиры. Мне не нравится перспектива дешёвой продажи, а значит нужно что-то придумать. Приходили мне и мысли оставить эту халупу себе, отремонтировать её, и жить припеваючи. Но мне тоже не нравился район, соседи, доступность. Риенский знал, о чём говорил. Не помню почему, я решил продолжить рыться в бабкиной шкатулке.

На самом дне я увидел маленький, аккуратный новый конверт. Относительно других он выглядел слишком чистым. На лицевой стороне я увидел строчку «Кому: Мите». Я опешил. Недолго думая, я беспощадно вскрыл конверт. Внутри лежало письмо.

«Дорогой Митя!

Если ты читаешь это письмо, значит, я уже померла, а ты нашёл шкатулку под кроватью. Просто  так её не увидишь, поэтому ты, наверняка, разобрал и выкинул мою кровать. И правильно сделал. Моя душа обрадуется, если ты выкинешь всё, что было в моей квартире. А потом, если захочешь, продашь её. Ты умный, а значит так и сделаешь. Хочешь спросить, почему тебе стоит её продать? Во-первых, тебе так будет проще жить. Не спрашивай почему. Во-вторых, она тебе не нужна. В этот сарай надо вложить слишком много денег и труда. В-третьих, просто выполни посмертное желание старухи. Наверняка ты не стал заморачиваться с выбором риелтора и вызвал того, чьё имя было в газете в гостиной. Не так ли? Риенский – сын моей хорошей подруги, которая давно померла, поэтому её ты не видел. Книжки мои ты тоже продал, да? Розе? Если да – молодец. Пускай с ними мучается её сын, когда и она помрёт.