ступнями  в  золоченых  на высокой  шпильке  туфлях  голые  полностью  ноги. Оголяя  с  боков  ее  крутые  в  вырезах  бедра. А  ее  девичьи  черные  как  смоль  блестящие, вьющиеся  длинными  змеями  волосы, спадали  из-под   золоченого  надетого  плотно  на  голову  венца  в  сверкающих  бриллиантах. Перекрывая  девичий  лоб  над  ее  черными  изогнутыми  узкими  бровями. И  рассыпались  по  груди  и  плечам  теми  локонами. И  спине  восточной  красавицы  до  самой  ее  гибкой  узкой  той  талии  под  той  шелковой   наброшенной  поверх  ее длинной  в  кружевах  накидкой.  Среди  ее волос   и  черных  вьющихся  змеями  локонов  сверкали, такие  же, как  и  венец, бриллиантовые  большие  сережки. А, на  изящных   руках  девичьих  блестели  тонкие  золотые  браслеты. На  пальцах  были  надеты  чашечками   сагаты. Специально,  для  пляски  и  аккампонимента  и  подыгрывания  себе  самой  в  ритм  бьющихся  барабанов  и звучанию  флейты. Именно  тем, что  звучали  там  за  полуразрушенной  каменной  стеной. Где  в  медленно  ползущим  по  земле  сочащимся  кровью  тумане, слышен  был  дикий  смех.  Многоголосый смех. Перемешивающийся  со  звериным  таким  же  диким   неудержимым   ревом.  

  И, чтобы  не  смущать   молодого  призрака  мальчишку  красавица  девица, держала  одной  рукой  накидку  на  груди, прикрываясь  от  его ледяных, но  очарованных  не моргающих  теперь  глаз.