— Хусаим, я  понимаю  тебе  страшно – произнес  российский  солдат   сирийскому  призраку  мальчишке – Мне  тоже, признаюсь  не  весело  здесь  в  вашем  мире, среди  мертвецов  призраков  и  демонов. Но, нельзя  отступать  Хусаим. Нельзя. Вспомни, Хусаим  тех  палачей,  что  отрезали  тебе  голову. Вспомни  сирот  и  калек  этой  жуткой  войны. Вспомни  эту  войну, длящуюся, уже  пять  лет  в  твоей  стране. Там  в  живом  мире. Вспомни  убитых  горем  сирийских  матерей. Сирийских  погибших  солдат. Хусаим  мы  должны  это  сделать.

   Призрак  мальчишка  бросился  в  объятья, вторгшегося  в  их  мир  призраков  Алеппо  инфернальный  живой  дух  Русского  солдата. Он  прижался  к  нему,  обняв  его. И  заплакал  снова.

  И  он  прижал  его  к  себе. Прижал  к  горячему  своему  живому  ментальному  призраку  живого  внешнего  мира, призрак  ледяного  инфернального  мира. Мира  духов  демонов  и  мертвецов. Он  прижал  его, как  будто, он  был  его  родным  сыном. Как   родитель  и  сам  заплакал, но  взял  быстро  себя  в  руки. 

— Я  прощаю  тебе  Хусаим  твою  трусость – произнес  он – Трусость  перед  демонами  и  темными  этого  мира. Прощаю, тот  побег  на  том  блокпосту  демонов, где  ты  бросил  меня. Прощаю. Но, не прощу, если  сейчас  ты, сделаешь, тоже,  Хусаим. Не  прощую

   Он  оторвал  от  себя  прилипший  к  нему  ледяной  сгусток  инфернальной  энергии. То, что  было  шестнадцатилетним  сирийским   мальчишкой   Хусаимом.