-Плохо… — признался Роджер. – Очень плохо. Сердце…
-Что с сердцем??? Да говорите же!!! – подскочил Сингер.
-Не знаю… Больно. Сжалось все и… левая сторона вся ноет как-то. Так, кажется, говорят?
-Так. Я подключу вас к аппарату, и мы посмотрим, что с вашим сердцем. Давление и так далее.
И он нажал кнопку вызова медсестры.
-Но что с Лилибет, вы не договорили! – испугался Роджер.
-На лице, кроме того, порезы, рваные раны. Выбито несколько зубов… В общем, для любой девушки это натуральная катастрофа! Но для меня, как для врача, важнее, что все главные органы лица, слава Богу, целы – глаза, нос и сопряженная с ним глотка. То есть, она может самостоятельно дышать, есть, говорить и видеть. А это большое везение при подобных авариях!
Роджер молчал, потрясенный до глубины души. Он плакал и даже не замечал этого. Но его слезы видел Брайан, и сам едва сдерживался.
-Роджер, все можно поправить, — попробовал он. – И деньги у нас есть! Главное – она жива!
Внезапно Роджер обернулся к нему – взгляд его обжигал.
-Жива??? Ты говоришь: «Жива»??? О, да!!! – голос Роджера срывался на истерических нотах. – Но ты мне не поверишь – она там, в этой нашей коме, где мы оказались вместе, убегала от меня, что бы ни за что не увидел я ее ран! Только там я их и не увидел, там ее личико было в порядке… Но стоило нам приблизиться к свету, к выходу, к возвращению, как она закричала от боли, словно… словно, кожу ее с лица срывали заново… Господи, что я несу?!.. И я теперь понимаю… Я ПОНЯЛ, БРАЙАН! Она ценой своего спасения выводила меня к свету, а перед моим возвращением сюда, к вам, к жизни, она сама исчезла, и только лужа крови на сидении в машине, в которой мы ехали…