Брайан не выдержал и разрыдался. Милая Лилибет! Хорошенькая до невозможности, эдакая заноза, но ведь глаз не отвести было! Потому что, во взгляде свет, потому что, любила она Роджера так искренне, так сильно и бескомпромиссно, что готова была жизнь за него отдать, за то, что бы остался он тем, кем был, что бы не отчаялся и альбом записал… Отдала. Все отдала. Выжила. Но как же жить-то теперь вот такой?! И каково Роджеру будет увидеть ее???
Весь этот ужас разносил мозги Брайана вдребезги. Он не знал, что сказать, что думать, что делать с Роджером, когда тот прочухается и рванется к Лилибет…
-Не бойтесь, мистер Моран, ни вам, ни мистеру Торвелу не придется увидеть весь кошмар, ставшийся с лицом девушки, каким увидели его мы… Сейчас она вся в бинтах, маска аппарата искусственного дыхания, к тому же…
-Скорее!!! – разбил тишину чей-то голос. – Той пациентке плохо!!!
Брайан не видел кричавшего, он вообще не различал лиц докторов, одетых в одинаковую униформу, и даже врача, говорившего с ним, ни за что потом не признал бы. Ужас происходящего отключил всю способность думать, и Брайан подскочил, рванулся бежать туда, куда торопились врачи, и он знал, что «та пациентка» — это Лилибет… Когда же это закончится??? Господи, сколько еще??? СКОЛЬКО???
И он бежал, забытый всеми, по коридору, толкался перед дверью другой палаты реанимации, где, видимо, лежала Лилибет, и плакал от бессилия узнать… Нет, не что-то! Узнать, что она жива, что спасли ее, ибо ни с чем другим возвращаться к Роджеру просто невозможно…