— Лежите-лежите, Святая Эофилия, пожалуйста, не вставайте, — проговаривал он, складывая тонкие женские ручки обратно в кокон. — Куда Вам надобно, принцесса? Меня головы лишат, если увидят Вас в таком виде!

На последнем слоге дверь шумно отворилась, и в комнату, будто тяжелый осенний ветер, собирающий последние лучи света, влетел капитан. В распахнутой белой рубашке, криво заправленной в порты, он будто полностью заполнил небольшую укромную комнатку девушки.

— Ну Вы даете, принцесса! Обхитрили старого морского бродягу! А я-то ведь почти купился! Ну-ка, что придумали! — он громко и весело заливал слова в тихую бочку, которую, казалось, нужно было закрыть и долгое время еще не откупоривать. Еле продирая глаза, Дори вновь попыталась привстать, но Ирдан поспешно уложил её в постель, оставив ладонь на одеяле, злобно повернулся в сторону высшего чина.

— Господин капитан Энед, Вы же видите, принцессе нездоровится, не донимайте её почем свет стоит.

Удивленный мужчина бросил в воздухе ладонью и, мелькая серым хвостом в дверном косяке, поплыл дальше на своем невидимом корабле по замку, насвистывая легкую песенку.

После потчевания, лисице все же пришлось встать с кровати для урегулирования накопившихся дел. Некоторые навалившиеся задачи она выполняла по пути решения следующих, например: Дори вызвала садовника к себе, пока её одевали. Переговариваясь громко из двух соседних комнат, они смогли прийти к общему решению. Принцесса также приказала принести ей лукошко белых горнерий — небольших кустовых цветов, что были распространены в горных районах на севере Веосии и юге Пустынного Королевства. Не забыв про прием у маркиза Форека, Дори отослала своё извинение за неявку по причине болезненного состояния в виде огромной корзины фруктов, красочно обставленной разноцветными лепестками.