Серго встретил друга в аэропорту «Пулково», и первым, что ему бросилось в глаза, было какое-то подавленное состояние Станко. Обычно улыбчивый югослав, прямо излучавший жизненную энергию, сейчас напоминал послеоперационного больного, которого только что перевели из реанимации в обычную палату.
Поэтому первый вопрос Серго был вполне естественным:
— Стасюканыч, что стряслось?
— Со мной – ничего, — вымученно улыбнулся серб.
— Неприятности с близкими?
— Нет, с моими тоже все в порядке. Серго, я тебе чуть позже кое-что расскажу. Только не пытай меня раньше времени. Ты же собирался мне Ригу показать? Вот по пути и будет время поговорить об одной… общей такой проблеме.
— Озадачил ты меня, — сказал Серго. – Ну ладно, потом — так потом. А у меня, дружище, новости только позитивные. Помнишь, я тебе писал, что встречаюсь с одной хорошей девушкой? Так вот, решили мы с ней месяц подумать, типа взяли срок на размышление, если не передумаем – будем подавать заявление. Если что, буду ждать тебя здесь снова, уже на торжественное мероприятие.
— И вы все в Союзе такие рассудочные? – удивился Станко. – Мы в Сербии не то, что месяц – дня бы ждать не стали, а сразу бы с этим заявлением поскакали.
— Мы такие же, как вы. Это лишь я со своей девушкой такие уникумы. Кстати, приехали.
Серго расплатился с таксистом, и они поднялись в его квартиру.
— Станко, у тебя неограниченное время на душ, отдых и сон. Ну и встречу отметим. А на вечер у меня уже взяты билеты. Садимся на Варшавском в поезд, утром мы уже в Риге. На нее и Юрмалу у нас два дня. В самом городе остановиться негде, я договорился о ночевке в кемпинге неподалеку, но уже за чертой города.
— Молодец, ты все суперовски организовал, — восхитился Станко.
— Блин, забыл тебя спросить. Ты же вроде как тоже с девушкой встречался. Как у вас сейчас?
— Уже никак, — усмехнулся югослав.
— Значит, надо тут знакомиться. Не пожалеешь.
— Может быть, только сейчас настроение не то.
— Ладно. Ты обещал же рассказать в дороге, что там за всеобщая проблема, а торопиться нам некуда. Но учти, я настырный, все равно тебя заставлю расколоться, — хохотнул Серго.
Вечером они уже сидели в купе скорого поезда «Ленинград-Рига». Соседями оказались вполне интеллигентные люди – пожилая супружеская пара. Было видно, что попутчики желают уснуть как можно скорее. Поэтому Серго предложил приятелю скоротать вечерок в вагоне-ресторане.
Заняв столик, парни заказали чай, кулебяку и расстегаи. От алкоголя Станко отказался.
— Вкусно у вас пекут, — сказал югослав, утолив голод.- Ну ладно, Серж. Я раз обещал рассказать, то обещание надо держать. Но учти – настроение это тебе подпортит изрядно. Последний раз спрашиваю: может быть, не стоит?
— Заинтриговал, и в кусты?! Нет уж, выкладывай все, как есть.
Станко вздохнул и пересказал другу свой разговор со Златой.
Серго мгновенно посерьезнел. От его недавней веселости не осталось и следа.
— А она точно никогда не ошибалась? – тихо спросил он.
— В том-то и беда, что нет.
— Получается, совсем немного нам осталось жить под синим небом… Меньше двух лет… Да, дурак я был, что заставил тебя рассказать. Лучше бы не знал ничего и спал спокойно. Слушай! А почему твоя тетя об этом громогласно не объявит? Чтобы все политики мира узнали, что-то пересмотрели те же американцы? Может, тогда задний ход сделают? Мы же с ними дружим сейчас, «разрядка» и все прочее.
— Ты же прекрасно должен понимать, что не сделают. Там же теперь Бжезинский на мельницу дует и его команда.
— Но ведь Кеннеди в шестьдесят втором отыграл назад?
— Тогда политики оглядывались на бизнес, который всегда за осторожность в военно-атомных делах. Но при Бжезинским все изменилось. Править начинает и д е о л о г и я. А когда так, тормоза потихоньку отказывают. И у Збигнева идеология простая: нет вашему русскому народу места на этом маленьком земном шарике. Он один как оба Даллеса, вместе взятые, а в довесок к ним Маккарти и Голдуотер, ну и тронутый на голову Трумэн. Внешне все хорошо, Союз и Штаты чуть не обнимаются, а внутри Америки незаметненько так для вас настроение перекручивают совсем на иное.
— Ради идеологии готовы довести ситуацию до такого каления, что жизнь на всей планете грохнуться может? – возмутился Серго.
— Получается, что так. А Злата… Ну, скажет она, допустим. А что это изменит? Шорох какой-то будет легенький, но быстро уляжется. В Злату всерьез верят только у нас. Может, выроют для Тито специальный бункер с жизнеобеспечением на несколько десятков лет, так он и так старше вашего Брежнева.
— Грустная картинка. А нам-то что делать? Мы простые ребята, звать нас никак, от политики далеко, изменить ничего не можем. Так и будем жить с ощущением, что еще на один день меньше осталось, потом еще на один? Ну и так до последних суток.
— Женись на своей девушке, — убежденно сказал Станко. – А говорить ей, или нет – решай сам. Детей-то заводить – сам понимаешь… И живите каждый день так, чтобы он был как год. Съездите на Алтай, в Приморье, на Камчатку, в Среднюю Азию. Деньги-то копить нет уже смысла. Я тоже найду себе девушку получше, мы с ней хоть поживем от души. За границу съездим. У нас-то это проще, чем в Союзе, можно хоть в Рим, хоть в Париж, были бы деньги.
— Наверно, только так и остается, — подумав, согласился Серго. – А ты мне разрешаешь хорошим друзьям рассказать? Степе, например. А, ну да, ты ведь его не знаешь…
— Расскажи, — пожал плечами серб. – Только они либо не поверят, либо скоро забудут.
— Да, тут ты прав. Ладно, пора спать идти. Хотя, попробуй тут заснуть после твоего рассказа.
Приятели вернулись в купе, где уже безмятежно посапывала пожилая пара. Устроившись на полке, Серго, вопреки ожиданиям, все же быстро уснул Молодой организм взял свое, даже несмотря на печальные новости.
