— А что с ним?

— Он мёртв.

Тишина. Видимо, все, кто готовился к каравану и услышал громкие слова Калессии, продолжал слушать. А Калессия потерялась взглядом. С пустыми глазами она махнула головой и спросила «Что?». Потом приложила ладонь к голове.

— Вот как. Я же не могла ослышаться.

— Да.

— И что с вашим долгом? – Спросила Калессия, протирая веки.

— Пока я жив, он тебя касаться не будет.

— Всё равно, жалко. Жалко Зака. – Заплакала Калессия, зашмыгала носом, — блин, твою мать, — приложила она к трясущимся губам руку.

 Дол взял рюкзак Калесии и они пошли хвостом в караване. А Берон и Гниль пошли вглубь лагеря.

— Почему Калессия… — Был перебит Бероном Гниль.

— Она с Заком были как брат и сестра, если не замечать того факта, что они иногда трахались. Но она продолжала быть проституткой, а он бродячим наёмником. Они понимали друг друга и поддерживали. Оставались друзьями, продолжая быть самими собой. Вот почему.  

— Ясно.

 Берон привёл Гниль в палатку вдовы Мэлли. Они подошли уже к столу, на котором та лежала, но она не замечала их, продолжала лежать уткнувшись носом в локоть, а взглядом на тарелку.

— Мэлли, мы у тебя заночуем? – Спросил Берон.