–Уверен, ты на вкус такая же курица! Захочешь жрать – скажешь!

            И проследовал с абсолютным спокойствием за выделенный ему стол, где ещё полчаса раскладывал на лабораторном компьютере пасьянс, не владея никакими другими программами. Все эти полчаса он не поворачивался к клетке, хотя чувствовал на спине своей взгляд.

            Расчёт оказался верным. Но не то, чтобы эстетичным. В затылок Альбера прилетела поильная миска, забытая или нарочно ли оставленная для диковинки. Попала Гамаюн метко.

–Снизошла? – обрадовался Альбер. – Ну? Чего желаете?

–Спой мне, – Гамаюн снова сидела у прутьев решётки, глядя холодно и колко на Альбера.

–Чего? – растерялся Альбер. – Не буду я…

–Я без песен умираю, – Гамаюн блеснула глазами.

            Альбер чувствовал, что его, похоже, дурят, чутьё полевого сотрудника не давало ему никаких отступлений и надежд. Он видел много диковинок, но без песен ещё ни одна не умирала. Но Гамаюн верно рассчитала: по ней специалиста не было, а это означало, что Альбер будет бояться и покоряться.

–Я плохо пою, – попытался отбиться Альбер.

–Мне всё равно.

–Вот же…– Альбер выругал Шефа, но запел, очень надеясь, что никто и никогда не узнает этой позорной минуты. – М…Неприкаянный дух тревожен,
В ночной тиши покоя мне навсегда нет.
Каждый мой шаг на земле осторожен,
Иначе останется выжженный след.

            Пел Альбер плохо. Гамаюн закатила глаза, но стоически дослушала куплет. Затем снова отвернулась, но ненадолго…