За следующие часы Альбер успел: преодолевая многолетний страх  почесать ей пёрышки (а как же – иначе ей неприятно!), заплести её на хвосте косичку, затем расплести её, потому что ей не понравилось, и она «может умереть от горя», принести ей воду, вылить воду, потому что ей не нравится вкус воды, принести ей газировки, затем кофе, которого она хотела попробовать и от которого, клокоча по-птичьи ещё полчаса отплёвывалась…

            А ещё почитать ей сказку – «иначе я не усну и умру от бессонницы», открыть форточку – «мне не хватает воздуха», закрыть форточку – «застудишь!», включить увлажнитель воздуха – «душно», выключить увлажнитель – «мокро!» и ещё тысяча и одна поручений, из-за которых Альберу пришлось сделать уборку раза три, передвинуть стол – «угнетает мой взгляд и я могу умереть от тоски» и окончательно устать.

–Да как ты живёшь в дикой природе?! Дохлая ты курица!  Ругался Альбер, но от страха, что Гамаюн что-то может с собою сделать чисто назло ему или, что ещё хуже, в самом деле пострадать отчего-то, он-то её не знал совсем, да и никто не знал про неё толком! – выполнял все капризы.

            Выполнял и молился на приезд настоящего специалиста, опасаясь за свои нервы.

–Хочу…– начала Гамаюн уже в рассветной тиши, так и не позволив Альберу сомкнуть глаз со своими придирками и карканьем-недовольством.

–Да сдохни уже! – попросил Альбер, наплевавший на весь свой страх перед птицами и прислонившийся спиной к её клети. Ноги его уже не держали. Она загоняла его абсолютно! Сидеть на каменном полу было неприятно и холодно, но встать он не мог.