Войдя в баньку, девушка сбросила с себя сорочку, набрала воды, и, как учила ее старая наставница, облила себя несколько раз с головы до ног. Взяв двумя руками веник, засунула в печь. Пламя охватило его, и София наблюдала за языками пламени, пока тот не догорел в пепел. Накинула на себя сорочку и медленно вернулась в дом. До самого рассвета сидела она на табурете, глядя в окно на ночное небо. 

Вторая полночь выдалась хмурой, небо затянули тяжелые тучи. В непроглядной тьме из дома на окраине городка вышли четыре женщины. Не произнося ни слова, они направились за город, пройдя через кладбище, добрались до берега небольшой реки. На берегу так же, не произнося ни единого звука, сложили и зажгли костер, из принесенного с собой хвороста. Старуха, присев на камень вблизи костра, стала готовить зелье. В ступку она положила топленый свиной жир, несколько церковных свечей, освобожденных от фитилей и тщательно все растирая постепенно добавляла пепел от первых срезанных волос младенца, лепестки алой розы, мед. Когда зелье было готово, баба Феня с трудом поднялась и приблизилась к огню. Все четверо скинули с себя одежду и стали наносить на свои обнаженные тела приготовленное месиво. По сигналу старухи, женщины встали вокруг костра и хором трижды произнесли:

— Прими, о великий Хозяин ночи, право на владение судьбой. Прими и владей!

Вынув из догорающего костра уголек, женщины тщательно перемешали его с остатками зелья, баба Феня, обмакнув в него пальцы нарисовала на животе Софии пентаграмму. Молчаливая процессия трижды обошла вокруг костра. Дождавшись, когда костер погаснет, женщины так же молча оделись и не оборачиваясь отправились домой той же дорогой, что и пришли, через кладбище.