Дорога, которая обычно занимала около часа, в условиях разрухи обещала быть долгой. Я очень медленно продвигался через развалины, стараясь беречь силы. Я внимательно смотрел по сторонам в поисках находок, которые могут оказаться мне полезными. Это пришло мне в голову, когда я выудил из под завалов флягу. Потом я нашел крепкий, хоть и изрядно потрёпанный брезентовый рюкзак, нож, мятую металлическую кастрюлю и потертую стальную кружку. Но больше всего меня замедляло другое. Я старательно выбирал куда ступать, потому, что не желал потревожить мертвых людей. Их было много. Тела в неестественных позах, грязные, многие с открытыми травмами с темными пятнами спекшейся крови и пыли. Я не пытался проверить, живы ли они. Мертвого человека видно сразу. Не знаю как это объяснить, но его тело становиться легче на одну душу. Вы никогда не перепутает живого и мертвого человека. Живых людей я не нашел.
Периодически мне приходилось останавливаться и отдыхать. Я делал пару глотков из фляги и некоторое время сидел, переводя дух. Боль в груди не давала глубоко дышать.
Во время одного из привалов я осматривал свою добычу, что насобирал по дороге. У меня никогда не было столько личных вещей. Каких-то безделиц, многие из которых скорее отягощали мой рюкзак, нежели могли быть полезны. И все же я тащил их с собой с поразительным упорством, не смотря на усталость и боль. У нас так было заведено, личные вещи не приветствовались, ведь они могли подчеркнуть индивидуальность человека, а мы в первую очередь рабочие единицы. В столовой мы пользовались приборами, а после сдавали их в судомойню, в бане получали мыло и бритву, а после возвращали. Все, чем мы пользовались, было обезличенным. А теперь я держал в руках нож, который мне не было необходимости возвращать. Нож, который я мог оставить себе. Это был нож, чем-то напоминавший ножи военных, но меньше размером и с ровным лезвием без зубцов. У него была простая деревянная ручка, блестящая и гладкая на ощупь. Несмотря на некоторые зазубрины, видимо полученные во время бомбежки, он был довольно острым. Я крутил его в руках, любуясь блеском металла. С виду такой простой, но очень удобный, ничего лишнего. Когда-то я видел фильм про плотников за работой и в этом фильме я видел как точат нож. Я смотрел буквально как завороженный. Двигаясь вдоль камня, лезвие сочно лязгало. Вжик-вжик. Я поискал взглядом что-то похожее. Белый кирпич с ровной кромкой должен подойти. Я положил его на колени и направив лезвие вдоль шершавой поверхности, провел им по кирпичу. Вжик… Вжик-вжик. Тот самый звук. Я улыбнулся и продолжил, неловкими движениями, стараясь не затупить нож, я как мог старался сгладить зазубрины. После нескольких попыток, я доработал метод. Я расколол кирпич и подобрав самый удачный кусок, стал водить им по лезвию. Теперь дело спорилось. Я довольный лязгал ножом снова и снова, пока не вывел все изъяны лезвия.
