Все вокруг затянул пыльный туман, даже небо было грязно-серым. Насколько позволяла видимость, земля была завалена беспорядочным слоем обломков кирпичей и бетонных блоков, кусками черепицы и листами с крыш, остатками мебели и покореженными, раздавленными всмятку, остовами немногочисленных автомобилей. Кое-где из под завалов вился дым, но огня почти не было. Воздух от этого был еще более удушающим. Как кости открытого перелома, повсюду торчали сломанные доски. А то, что еще недавно было деревьями, с сочной яркой зеленью, было вырвано из земли и теперь захоронено в грязно-серых развалинах города. Выглядело это все так, словно огромный каток прошел по городу и сровнял его с землей. Лишь высокие фундаменты и редкие уцелевшие обломки стен с пустыми глазницами окон, больше похожие на акульи зубы, да немногочисленные, самые стойкие деревья, говорили, что в этом месте, еще недавно, что-то тянулось ввысь. Впрочем деревьями их можно было назвать с большой натяжкой, напрочь лишенные кроны из листьев и ветвей, от столбов они отличались лишь наличием коротких искореженных культей-веток. Я не узнавал это место.

Пыль и пепел оседали словно сухой дождь, покрывая ландшафт ровным серым слоем, скрывая от глаз самые жуткие последствия нанесенного удара. Но заметив один раз, начинаешь видеть повсюду. Мертвые, недвижимые, пепельно-бурые тела в неестественных позах, разбросанные среди разрухи.