-Можно подумать, с нами он не может быть откровенен! – выпалила Мэри Ли с обидой.

-Да черт его знает!.. Ты же сама, вероятно, замечала, как, наряду с просто детской какой-то непосредственностью, он вполне способен продемонстрировать такую странную для него застенчивость. Он и меня порой просто в тупик ставит – никогда не знаешь, чего от него ждать… Но я отвлекся. Ли! Ты пойми, в Меган Эдди сейчас более, чем заинтересован. А возможно, что и влюблен. Он не перестанет обращать на тебя внимание, но большего, чем коробка вот таких пирожных или пожелания доброй ночи, а так же совершенно искренней заинтересованности в твоих делах, настроении и так далее, от него не жди. Ты – близкий ему человек, он любому за тебя морду набьет… Ну, или хотя бы попытается это сделать! – Ричард усмехнулся. – Словом, постарайся выкинуть из головы все эти свои мысли.

Он дотронулся до ее плеча, она вздрогнула, отдернула его, и тогда он рывком повернул ее к себе лицом.

-Перестань, Ли!.. Ради Бога, Ли, — он неожиданно почти кричал, — ПЕРЕСТАНЬ ПЛАКАТЬ! Я тебе стол или стул, что ли?! Ты не слышишь, не видишь, просто не желаешь меня замечать! Господи, да сколько можно, в конце концов, а???

И он тряс ее за плечи, тряс до тех пор, пока голова ее не тряхнулась слишком сильно.

-Ричи! Мне больно!!

-Больно? Тебе больно?!

Он явно хотел что-то еще сказать или сделать, но вдруг оттолкнул ее едва ли не грубо, с грохотом опрокинул табурет и выскочил из кухни, а следом и из квартиры. Дверь за ним захлопнулась и воцарилась жуткая, непонятная тишина. И лишь через минуту Мэри Ли услышала, как все еще шепчет радиоприемник.